Дракон для прилежной ученицы

Брезгливо обойдя лежащего Аравеля, Кельмарк взял книгу, раскрыл, и я вдруг ощутила, что больше не стою в замысловатой позе, не чувствуя тела. Я лежу! На том самом черном алтаре, все еще не имея возможности пошевелить и пальцем.

– Все эмоции, все чувства, что вы испытывали за последнее время, – приговаривал Кельмарк. – Вся любовь, – он поморщился, – все это было вам позволено для того, чтобы вы четверо смогли отдать больше Силы. Сегодня. Сейчас.

– В смысле? – раздался обеспокоенный голос фарна Аглории. – Вы же обещали не трогать эссу Маори. Она моя.

Кельмарк обернулся к двери – видимо, Аглория только что вошел и услышал слова, не предназначенные для его ушей. Верховный вздохнул.

– Мальчик, я не заключаю сделок, – сказал он с наигранной печалью в голосе и развел руками. – Уж извини.

Кельмарк щелкнул пальцами. С алтаря я видела только Верховного, и оставалось лишь гадать, что он сделал с Аглорией. Однако удивленный возглас Маори давал понять – в кабинете фарна больше не было. И скорее всего, его не было больше нигде.

– Что это значит?! – воскликнула Саяна. – Вы и меня собираетесь обмануть?

Кельмарк обернулся к девушке.

– Нет, если не будешь делать глупости. Выбора у тебя все равно нет.

– Выбор есть всегда! – крикнула Маори. – Ты так и будешь стоять и смотреть, как нас по очереди убивают? Как можно жить после такого?..

Ответом стало глухое молчание.

– Я сразу понял, увидев тебя пятьсот лет назад в том зеркале… – произнес Кельмарк, задумчиво глядя в глаза Маори, – что с тобой проблем не оберешься. То нос суешь не в свои дела, то как будто случайно спасаешь документы об артефактах, которые я пытался уничтожить в лаборатории… постоянно мешаешь. – Верховный, поджав губы, покачал головой. – Но сейчас твои слова бесполезны. Саяна, как и всякое живое существо, хочет жить. Воля к жизни в ней сильнее всего, это нормально.

Драконица, избегая взглядов, отвернулась.

Кельмарк усмехнулся и взял кинжал со стола. Я порывисто вздохнула. Верховный приблизился ко мне, еще раз взглянул в книгу и отложил ее. Указательным пальцем он вдруг дотронулся до моей груди – на несколько сантиметров ниже шеи – и сощурился. Тело стало таким горячим, будто по венам тек жидкий огонь. Я болезненно поморщилась и прикрыла глаза. Оставалось надеяться, что друзья придумают, как помочь себе, пока Верховный будет занят ритуалом. Что насчет меня – я была готова к тому, что последует дальше. Нужно помочь друзьям, и с достоинством лежать на алтаре – это все, что я сейчас могу для них сделать.

– Только попробуй, и ты пожалеешь об этом! – крикнул Рагон, когда Кельмарк занес надо мной сверкающий самоцветами кинжал. – Я с того света тебя достану!

– Пустые слова, – пробормотал себе под нос Верховный. – Придумай что-нибудь пострашнее.

Я почувствовала, как в грудь вонзается металл, и громко вскрикнула. Во рту появился железный привкус крови. Ощущая, как капля за каплей с каждым воспоминанием из меня вытекают силы, с трудом улавливая, как где-то далеко рыдает Маори, я окончательно потеряла себя.

* * *

Увидев, как обездвиженную Маргариту укладывают на алтарь, Маори похолодела. Все, о чем она думала последние два месяца, над чем работала и к чему шла, – разрушилось, было обесценено и подано как фарс. Если бы она могла знать все наперед… Тогда приняла бы меры заранее – да хоть отравила Элегиаса пару лет назад, когда он позволил себе изрядно переборщить с сосновым пуншем на празднике в честь окончания семестра. Или, на худой конец, вытолкнула мерзавца из окна кафедры артефактологии, отвесив внушительный пинок, когда он был чрезмерно поглощен обдумыванием своего злодейского плана.

С упоением представляя, как задирает ногу и со всей силы припечатывает ею пятую точку Верховного, Маори не сразу поняла, что где-то в груди зажегся свет – иначе это было не назвать. Будто кто-то медленно выкрутил на полную мощность все ее силы. Ощущения очень странные – такого она не испытывала никогда. Разве что… когда Верховные показали ей прошлое и сказали, что однажды Маори сможет вызвать их «при необходимости». Кажется, так они выразились. И действительно – словно в ответ на ее немой вопрос, вокруг замерцали яркие разноцветные блестки.

Кельмарк занес кинжал, и Рагон таки не выдержал – крикнул что-то отцу. Сердце Маори забилось быстрее, она прикрыла глаза. Если это – не тот самый момент, когда есть необходимость в вызове высших сил, так когда еще?! Напряглась, сосредоточилась… Однако тщетно – ничто не могло проникнуть сквозь прутья клетки. Может, стоит снова представить, как ее нога обрушивается на Элегиаса заслуженной карой?..

Послышался громкий вскрик, и она распахнула глаза. Маргарита! Кельмарк все-таки сделал это! Маори без сил сползла на пол, еле видя сквозь пелену внезапно брызнувших слез, как с алтаря потекли алые струйки крови.

Удивительно, но от испытываемых эмоций свет в груди словно стал ярче, напитывая ее странными, чужеродными силами. Через несколько длинных секунд сквозь звон стучащих друг о дружку блесток она уже не могла ничего расслышать.