Дракон для жениха (СИ)

— И свободе передвижений тоже. Наверное, вы много повидали…

— Больше, чем хотелось бы, — отозвался пан Иохан.

— О чем вы? Ах, верно, вы говорите о войне. Ведь вам приходилось воевать. Так ли?

— Да.

Посланница Улле отлипла от стекла — не отнимая, впрочем, ладоней, — и повернулась к барону, широко и по-детски жадно распахнув глаза.

— На что похожа война у вашего народа, барон? Расскажите, прошу вас.

— На что может быть похожа война? — пожал плечами пан Иохан. — Много крови, боли, сотни мертвецов… По правде, мне не хочется об этом говорить.

— Я знаю мужчин, которые всегда рады поговорить о своих подвигах, — тихо заметила королевна Мариша, и на этот раз барон не понял, что означает ее странный тон. Он снова пожал плечами.

— Вероятно, все дело в том, что я не совершил никакого подвига, о котором стоило бы рассказывать…

Посланница Улле прыснула и оборотилась к стеклу.

— Глядите, что это там такое? Вон там, над водой, поднимаются башни. Видите? Это чей-то дворец?

Пан Иохан взглянул на башни, потом — коротко — на невозмутимую королевну Маришу, и только после этого ответил:

— Это Лазуритовая крепость. Самая знаменитая тюрьма Империи. Странно, что вам про нее еще ничего не рассказали.

— Тюрьма? Вы шутите?

— Если бы.

— Однако же вы, люди, очень странные существа, — Улле покачала головой и вернулась к созерцанию крепости.

Дюрвишта с ее пригородами полукольцом охватывала огромное озеро, дальний берег которого едва-едва можно было различить. В его серо-синих водах взблескивало солнце, уже поднявшееся над горизонтом. Посредине озера, с небольшого островка, поднимались в небо пять белоснежных тонких башенок, увенчанных шатровыми крышами цвета яркой лазури. Видно их было еще из города; правда, они терялись среди плотной городской застройки. Стены крепости белизной могли соперничать с кусками колотого сахара, в солнечный день их блеск слепил глаза. Сказочная красота этого чуда архитектурной мысли удваивалась, отражаясь в темных озерных водах.

Дирижабль начал разворачиваться в сторону озера.

— Мы пройдем прямо над крепостью, — пояснил пан Иохан.

— Зачем было устраивать тюрьму именно здесь? — пробормотала посланница Улле. — Других мест разве не нашлось?

— По правде, прадед нынешнего императора строил Лазуритовую крепость как летнюю резиденцию, так что по сути крепостью она никогда и не была, разве что по виду. Но деду императора показалось, что в помещениях слишком сыро. И он отправил туда в заключение надоевшую жену. А где один узник, там и второй, и, чего уж, третий… Так и пошло.

— Очаровательная история…

— Насколько известно, никто еще отсюда не сбежал, — добавил пан Иохан. — Даже если какому-нибудь бедолаге посчастливилось бы выбраться из камеры — в озере полно ядовитых змей. Эффективнее и надежнее любых ловушек…

Поджав губы, посланница Улле продолжала молча разглядывать обманчиво безобидную крепость и обманчиво безмятежную озерную гладь. Пан Иохан, который не видел там ничего интересного, встал вполоборота к салону и принялся рассеянно наблюдать за пассажирами. Многие покинули свои кресла и выстроились вдоль панорамных окон. Кому не хватило мест, неспешно прогуливались по салону или сидели за столами, занимая время светской беседой и прохладительными напитками. Здесь, на верхней палубе, собралась публика, принадлежащая исключительно к высшему свету. Солнце играло на светлых платьях дам и зажигало искры в глубине бокалов, наполненных золотистым лимонадом. В воздухе висел легкий гул голосов, чем-то похожий на тот деятельный пчелиный гул, который можно услышать в летний день рядом с цветущей липой. За ним едва можно было разобрать неумолчный стук двигателей. До сих пор он гармонично вплетался в прочие звуки, наполнявшие салон дирижабля, но теперь пану Иохану показалось, что в нем появился некий диссонанс. Как будто стук стал неравномерным — так, пропуская удары, бьется больное сердце. Пан Иохан прислушался: показалось или нет?

— …Отчего у вас такой невеселый вид? — вдруг спросил над самым ухом голос посланницы. Оказывается, она уже некоторое время стояла рядом и внимательно разглядывала лицо барона, а он и не заметил. Он встряхнулся и обернулся к Улле.

— О чем вы думаете, барон?

— О том, что внешний вид редко отвечает сущности, — он ответил первое, что пришло в голову.

— Это вы о тюрьме? Ну, мысль не новая и довольно банальная. Однако же трудно поверить, чтоб именно это вас так заботило. У вас какие-то неприятности?

Вы — самая главная моя неприятность, подумал пан Иохан. Возможно, он даже ляпнул бы что-нибудь в этом роде, но Улле вдруг насторожилась, коснулась его плеча и спросила странным голосом:

— Скажите, барон, а часто эти штуки падают?..

— Не часто, но бывает, — он сразу понял, о каких «штуках» идет речь. — А почему вы…

— Погодите. Кажется, двигатели остановились. Слышите?

— В самом деле… — прислушался пан Иохан. — Возможно, просто небольшие неполадки. Ничего страшного… В любом случае мы не упадем, нас просто немного отнесет ветром в сторону, — успокоил он.