Дракон Его Величества

— Ладно. За прирученного вряд ли выплатят меньше, чем за дикого, так? И французский фрегат — тоже ведь военный корабль, не торговец? Выглядит он неплохо, его вполне могут выкупить для службы в наших рядах. — К адмиралу вернулось хорошее настроение, и Лоуренс со смешанным чувством облегчения и досады понял, что тот попросту подсчитывал в уме свою адмиральскую долю.

— Судно действительно отменное, сэр — тридцать шесть пушек. — Лоуренс охотно добавил бы к учтивой фразе еще пару слов, зная, что ему никогда уже не придется рапортовать этому человеку, если бы не забота о будущем Райли.

— Гм-м. Признаю, что вы поступили как должно, Лоуренс, хотя и жаль вас терять. Думаю, вы теперь захотите стать авиатором. — Тон адмирала показывал, что ни о чем таком он не думал. — Но частей Воздушного Корпуса здесь сейчас нет — даже почтовый курьер прибывает лишь раз в неделю. Вам нужно будет передислоцировать дракона в Гибралтар, полагаю.

— Да, сэр, но с этим придется повременить, пока он еще немного не подрастет. Он держится в воздухе около часа без особых усилий, но отправлять его в долгий полет я бы пока не рискнул, — твердо заявил Лоуренс. — А пока он здесь, его нужно кормить. До сих пор мы промышляли рыбной ловлей, но нельзя же ему охотиться так близко от суши.

— Право же, Лоуренс, к флоту это отношения не имеет. — Тут Крофт понял, что может показаться мелочным, и добавил: — Однако я поговорю с губернатором, и мы как-нибудь это решим. Теперь нам следует подумать о судьбе «Надежного» — и об «Амитье» тоже, само собой.

— Я хотел бы заметить, что мистер Райли командовал «Надежным» со дня приручения дракона, превосходно с этим справлялся и привел корабль в порт, выдержав двухдневный шторм. Кроме того, он проявил недюжинную храбрость при захвате трофея.

— Да, разумеется, разумеется. А на «Амитье» у вас кто?

— Мой первый лейтенант Гиббс.

— Да-да. Впрочем, вы должны понимать, Лоуренс, что продвинуть таким образом сразу двух своих лейтенантов вам вряд ли удастся. На всех фрегатов не напасешься.

Лоуренс с великим трудом сохранил спокойствие, видя, что адмирал ловчится урвать корабль для одного из своих любимчиков.

— Я не совсем понимаю, сэр, — ледяным тоном отрезал он. — Вы, надеюсь, не думаете, что я лично надел на детеныша сбрую лишь для того, чтобы очистить вакансию. Уверяю вас, что мной руководило только желание закрепить за Англией исключительно ценного дракона. Хотелось бы верить, что лорды Адмиралтейства рассмотрят случившееся именно в таком свете.

Он не стал бы так выпячивать свой самоотверженный шаг, не будь ставкой в игре капитанство Райли, но маленькая речь со ссылкой на Адмиралтейство произвела нужный эффект. Крофт пошел на попятный и отпустил их, не лишив Райли его новой должности.

— Я в большом долгу перед вами, сэр, — сказал Райли на обратном пути. — Надеюсь только, что столь решительным заступничеством вы не наживете хлопот себе самому. Говорят, он очень влиятельный человек.

Но Лоуренс уже углядел Отчаянного на палубе, и облегчение вытеснило из него все прочие чувства, хотя палуба в этот момент больше напоминала бойню, а морда самого дракона из черной сделалась красной. Зеваки разбежались все до единого.

— Во всем этом деле есть одна хорошая сторона, Том: мне как авиатору нет больше дела до его связей. Пожалуйста, не волнуйтесь из-за меня. Может, прибавим шагу? Кажется, Отчаянный уже покончил с едой.

Полет успокоил его окончательно. Можно ли сердиться, когда весь остров Мадейра расстилается под тобой, и ветер шевелит твои волосы, и Отчаянный, вне себя от волнения, то и дело указывает на что-нибудь новое: животных, дома, повозки, деревья, скалы. В последнее время дракон приноровился летать со слегка повернутой назад головой, чтобы разговаривать с Лоуренсом. По обоюдному согласию он сел отдохнуть на безлюдной дороге, идущей по краю глубокой долины; на южных зеленых склонах лежали густые гряды облаков, и Отчаянный целиком погрузился в их созерцание.

Лоуренс спешился. Он еще не совсем привык к такого рода езде, и после часа в воздухе ему требовалось разминка. Прохаживаясь и любуясь видом, он решил, что на следующее утро возьмет с собой еду и питье — сандвич, к примеру, и немного вина.

— Я бы съел одного из этих барашков, — вторя его мыслям, сказал Отчаянный. — Они такие вкусные. Можно? Эти даже крупнее того, что мне дали в гавани.

На дальнем склоне мирно щипало траву стадо овечек, белых на зеленой траве.

— Нет, Отчаянный. Это взрослые овцы. Они не такие вкусные и наверняка кому-то принадлежат, поэтому брать их нельзя. Но я, может быть, договорюсь с пастухом, чтобы завтра он оставил одну тебе — если завтра ты захочешь снова сюда вернуться.

— Странно: в море можно брать все что хочешь, а на земле надо обо всем договариваться. Неправильно это. Сами ведь они своих овец не едят, а я голоден.