Дракон Его Величества

— Бога ради, заставьте ее уйти. Вам я скажу все, только пусть она выйдет.

Лоуренс не имел ни малейшего желания вести допрос, но к чему длить напрасные страдания Харкорт? По его просьбе она тут же выбежала из камеры, оставим мужчин вдвоем. Лоуренсу тяжело было задавать вопросы и еще тяжелее слышать, что Шуазель задумал измену, как только покинул Австрию.

— Я знаю, что вы обо мне думаете, — сказал француз, видя отвращение на лице Лоуренса. — Вы правы, но у меня попросту не было выбора.

Раньше Лоуренс сдерживался, но эта жалкая попытка оправдаться разожгла его гнев.

— Вы могли избрать честный путь, — бросил он, — и выполнять свой долг там, где вас приютили.

— Вот как? — невесело рассмеялся Шуазель. — А что сделал бы со мной Бонапарт, который будет в Лондоне не позднее грядущего Рождества? Не нужно так на меня смотреть. Я в этом уверен. Если бы я мог хоть как-то предотвратить подобный исход, то непременно предотвратил бы.

— Вместо этого вы стали предателем дважды и помогли ему, в то время как первую вашу измену могла оправдать только верность принципам. — Уверенность Шуазеля невольно встревожила Лоуренса, но он ничем не выдал себя.

— Принципы, принципы… — Вся бравада Шуазеля куда-то исчезла, оставив за собой только усталость и покорность судьбе. — Франция не испытывает такого недостатка в драконах, как вы. Бонапарт и раньше их казнил за измену. Что мне до принципов, когда на Прекурсорисе лежит тень гильотины? Куда мне с ним укрыться? В Россию? Он переживет меня лет на двести, а вы должны знать, как обращаются там с драконами. До Америки нам без корабля не добраться. Вся моя надежда — на прощение, и Бонапарт предложил мне его — но не даром.

— В обмен на Лили, — холодно уточнил Лоуренс.

— Нет, — ответил, к его удивлению, Шуазель. — В обмен на вашего. Вернее, на яйцо, подарок китайского императора. Его он и требовал вернуть, не зная, что Отчаянный уже вылупился. — Шуазель развел руками: — Быть может, империала следовало убить…

Лоуренс ударил его по лицу с такой силой, что узник повалился на каменный пол камеры, с грохотом опрокинув стул. В дверь заглянул часовой.

— Все в порядке, сэр? — Он смотрел только на Лоуренса, благополучие Шуазеля его мало трогало.

— Да, можете идти. — Лоуренс вытер руку платком. Раньше бы ему даже в голову не пришло бить заключенного, но сейчас он не испытывал никакого стыда. Сердце стучало, не унимаясь.

Шуазель, потрогав разбитую губу, поставил стул на место и сел.

— Извините. Я думал об этом, но заставить себя не смог и решил, что вместо этого… — Он умолк, видя, как лицо Лоуренса снова налилось кровью: капитан весь кипел при мысли, что лишь остатки совести Шуазеля спасли Отчаянного от грозившего ему столько месяцев зла.

— Вместо этого, — произнес он с гадливостью, — вы решили соблазнить девушку, вчерашнюю школьницу, и похитить ее.

Шуазель молчал, не находя, видимо, никаких доводов в свое оправдание.

— На честь вы больше не можете претендовать, — снова заговорил Лоуренс. — Расскажите мне, что задумал Бонапарт, и Лентон, возможно, отошлет Прекурсориса в Ньюфаундлендский питомник. Если вы, конечно, действительно печетесь о нем, а не о собственной шкуре.

Шуазель побледнел.

— Я готов рассказать то немногое, что мне известно, если адмирал даст мне слово.

— Нет. Вы можете надеяться лишь на милосердие, которого не заслуживаете. Сделок с вами я заключать не стану.

Сломленный Шуазель заговорил так тихо, что Лоуренс едва слышал его.

— Я не знаю в точности планов Бонапарта, но мне было поручено ослабить здешнюю оборону. В частности, постараться, чтобы на Средиземное море отправили как можно больше драконов.

Лоуренсу стало не по себе. Что ж, эту задачу шпион выполнил с блеском.

— Располагает ли его флот какими-то средствами, чтобы прорвать блокаду и покинуть Кадис? Есть ли у Бонапарта основания полагать, что флот доберется сюда без столкновения с Нельсоном?

— По-вашему, он стал бы со мной советоваться? — пробормотал, не поднимая головы, Шуазель. — Для него я такой же предатель. Мне дали задание и ни во что больше не посвящали.

Поспрашивав еще, Лоуренс убедился, что Шуазель действительно рассказал все, что знал. В сильной тревоге и с нехорошим осадком на душе капитан направился прямиком к Лентону.

Последние новости тяжким гнетом легли на запасник. Капитанов не посвятили в подробности, но все до последнего кадета и грума знали, что дела плохи. Шуазель удачно рассчитал время: почтовый курьер ожидался теперь только через шесть дней, и лишь через две недели после него можно было надеяться на возвращение какой-то части их воздушного гарнизона. Ополчению и нескольким армейским подразделениям уже послали предупреждение. Они должны были подтянуться через несколько дней, чтобы укрепить артиллерийскую оборону берега.

Лоуренс, у которого имелись дополнительные причины для беспокойства, просил Грэнби и Холлина смотреть за Отчаянным особенно бдительно. Бонапарт, задавшись целью отнять у противника столь ценный трофей, мог заслать к ним и другого агента, способного убить дракона без зазрения совести.