Дракон Фануил

– Я пошутил, – уныло сказал Лайам. – Тогда нет ли у тебя каких-нибудь практических мыслей по этому поводу?

“Я не уверен, что Марциус – тот, кто нам нужен”.

– Фануил, я и сам в том не очень уверен, но розыск необходимо вести в определенном порядке. Иначе я мог бы просто нанять глашатаев и отправить их по городу с объявлением, что я прошу убийцу ровно в полдень явиться на главную площадь.

“Я понимаю. Я просто не думаю, что стоит тратить время на этого человека”.

– Ну, тогда, – с раздраженным вздохом произнес Лайам, – хорошо уже то, что тратить время придется не тебе, а мне, верно? Кроме того, он тоже вполне может навести нас на какой-нибудь след, как это уже сделал Виеску. Я ведь тоже не полагал, что аптекарь – убийца, но он рассказал мне о какой-то девице, упомянувшей при нем имя Тарквина. Полагаю, ты знаешь, о ком я веду речь?

Дракон склонил голову набок и взглянул на Лайама, как будто вопрос показался ему странным.

“Конечно, знаю”.

– Что ты знаешь? Ты, ящерица, таскающая мысли из моей головы? – рассердился Лайам, но вдруг сообразил, что дракончик действительно что-то знает. – Ты что – помнишь, как она выглядела?

“Я не видел ее. Я только слышал ее голос”.

– И какой он был? Молодой? Старый? Сердитый? Печальный? Какой?

“Обольстительный”.

Ответ Фануила прозвучал настолько уверенно, что Лайам на миг оторопел. Получалось, что женщина, числящаяся в его списке, вполне могла оказаться той самой грешницей, которая попыталась взять приступом аптеку Виеску. Но если, допустим, она была зла на старого мага – и, допустим, за то, что она от него понесла, почему ее голос звучал обольстительно? Возможно, Фануил неправильно понял ее интонации.

“Она ворковала”.

– Ну, ладно, – сказал Лайам, – я тебе верю. Ее голос звучал обольстительно. Она ворковала. Но – почему? Виеску сказал, что эта девица просто бесилась из-за положения, в каком оказалась. Так при чем же тут воркование?

“Я не знаю. Я только слышал, как она ворковала, прежде чем мастер Танаквиль меня отослал”.

Лайам принялся в задумчивости расхаживать по комнате, рассеянно прикасаясь то к книгам, то к странного вида предметам. Потом он подошел к столу, на котором стоял лишь одинокий стеклянный графинчик. Лайам взял графинчик и повертел в руках. На боку его обнаружилась этикетка. Маленький белый прямоугольник с надписью: “Кровь девственницы”. Но емкость была пуста, а надпись крест-накрест перечеркнута – жирно и неряшливо. Лайам скривился и поставил графинчик на место.

– Фануил, а ты, случайно, не помнишь девушку, которая как-то появлялась здесь летом? Такая довольно красивая, темноволосая, молодая.

“Это Доноэ. Мастер Тарквин называл ее официанточкой”.

Подробность приятно удивила Лайама. Он улыбнулся.

– И часто эта официанточка сюда приходила?

“Три… нет, четыре раза. Но это не она ворковала”.

– Да я и не думаю, что это она. Скажи, а ты не знаешь, где работает Доноэ?

“Ты думаешь, она поможет тебе найти ту, которая ворковала?”

– Ну, ты должен согласиться, что это вполне вероятно.

“Я не знаю, где она работает”.

– Тогда это выяснит Кессиас, обшарив все городские таверны, – сказал сам себе Лайам и невольно вздрогнул, когда в его мозгу прозвучало:

“Все не надо. Только те, которые мастер Танаквиль любил посещать. Их должно быть не так много”.

Тарквин любил посещать таверны? Ну и дела!

– А что, он часто выбирался в город?

“Пару раз в месяц. Летом – чаще. Я не знаю, что он там делал”.

Тут взгляд Лайама упал на модель Саузварка, и он подошел к ней.

– Фануил, ты не знаешь, зачем Тарквин сделал эту модель?

“Для колдовства. Что это за колдовство, мне неизвестно. Он не посвящал меня в подробности своих дел”.

Лайам не знал, что бы ему еще спросить, а потому просто остался стоять посреди комнаты, рассеянно погрузив палец в темные воды маленькой гавани. Стук дождя в оконное стекло убаюкал Лайама, и он вновь впал в рассеянную задумчивость. Хотя Клыки-модели были миниатюрными, они сохраняли в себе все величие оригинала и даже внушали некий благоговейный страх. Лайаму пришлось сделать значительное усилие, чтобы оторвать взгляд от крохотных скал. Он снял плащ с полки и недовольно нахмурился: тот так и не высох.

– Мне надо идти, – сказал Лайам, набрасывая влажную ткань на плечи. – Ты, случайно, не придумал ничего такого, что стоило бы мне сказать?

“Ничего”.

Лайам раздраженно пожал плечами:

– Ладно. Если что-нибудь придумаешь…

“Я дам тебе знать”.

– А ты уверен, что не можешь снабдить меня на дорожку каким-нибудь замечательным заклинанием? Или какой-нибудь волшебной вещицей, оберегающей человека в рискованных ситуациях? Может, в ящиках что-нибудь завалялось?

“Нет”.

Мысль была столь категоричной, что Лайам поджал губы и вышел.

* * *

Исходя из того, что ему было известно о Анкусе Марциусе, Лайам ожидал увидеть представительного мужчину, но этот миф скоро развеялся.