Дракон и роза

Посланнику это не понравилось, но после минутного колебания он пожал плечами и произнес:

– Я пришел рассказать вам о благополучии леди Маргрит Стэнли. Это ее безопасность поставлена на карту, а не моя.

Лицо Генриха побледнело, и на мгновение он закрыл глаза. Ричард захватил Маргрит в заложники. Единственным выбором было вернуться с посланником в Англию или облечь Маргрит на смерть. Почти не задумываясь, Генрих принял решение. Возвращение не могло спасти мать. Ричард убьет их обоих или заключит Маргрит в тюрьму, и та будет знать, что сын заплатил за нее своей жизнью. Как она сможет с этим жить? Может быть, ее вообще уже нет в живых, и это просто ловушка.

– Говори. – Голос Генриха был тихий, но от него становилось не по себе. Он увидел, как свободной рукой Джаспер оперся о его стул. Ему не нужно было видеть лица Джаспера, чтобы узнать выражение его лица, поскольку посланник побледнел и отступил назад.

– Ради Бога, милорды, я привез хорошие новости, – закричал он. – Просто я не хотел, чтобы известие о моем приезде дошло до ушей короля Ричарда. Леди Маргрит находится в безопасности под охраной своего мужа. Я прибыл лично от лорда Стэнли, чтобы заверить вас в его любви к ней и, что хотя у нее нет возможности послать вам известие или помощь, она не испытывает никаких неудобств.

Наступила долгая пауза, в течение которой Генрих внимательно всматривался в глаза курьера. Тот благодарил Бога, что говорит правду, так как казалось, что этот пристальный взгляд разорвет его душу. По сути дела, немногие могли лгать Генриху, так как он всех подозревал во лжи и всегда видел колебания или изменение интонации, которые другие не могли заметить. В данном случае, однако, его сосредоточенный взгляд, каким бы пугающим он не был, всего лишь скрывал его борьбу со своими неуправляемыми мыслями и желудком. Его облегчение было настолько сильным, что он едва сдержал приступ рвоты и слабости. Он понимал, что показав свое облегчение, он тем самым покажет Стэнли и свои слабости, поэтому он проглотил слюну и улыбнулся. Растянутый в гримасе тонкий рот, обнаживший зубы, только усилил ужас курьера.

– Я рад это слышать, – прошептал Генрих. – Я не забуду отблагодарить за это вашего лорда. Ему и его людям не поздоровится, если леди Маргрит будет причинен хоть какой-то вред. – На прощание Генрих добавил еще несколько менее угрожающих слов, а затем снял с пальца дорогой, красивый перстень и протянул его курьеру: – Вестников с хорошими новостями с радостью принимают и с добром отпускают. Иди с миром.

– Зачем ты дал ему этот перстень, Гарри? – спросил Джаспер. – Видит Бог, у нас не хватает денег. Если ты хотел избавиться от него, я заложил бы его.

– Это хорошая новость, – пробормотал про себя Генрих, – очень хорошая, лучше не бывает.

– Конечно, это хорошая новость. Поверь мне, у меня все внутри переворачивалось от страха за твою мать, но разве это повод, чтобы расстаться с таким перстнем?

– За мою мать? О, да, слава Богу, что она здорова. Но я говорил не об этой новости. Стэнли хочет обезопасить свое будущее. Если мы приведем армию, он не будет защищать Ричарда.

Теперь Джаспер ухватил ход мыслей Генриха, и его покоробила их холодность.

– Некоторые мужчины действительно любят женщин, – сухо ответил он.

– Да, – раздраженно ответил Генрих, – и моя мать из тех женщин, в которых легко влюбиться. Я не говорю, что он оберегает ее, чтобы заручиться моим расположением, но он послал этого курьера именно с этой целью. Значит, он боится, ждет или даже желает моего успеха. А если это чувствует Стэнли, то значит не крепко держит Англию.

– Это хорошая новость, но я все-таки не понимаю, для чего нужно было отдавать курьеру перстень, на который можно целую неделю содержать вооруженный отряд.

– Для того чтобы курьер, а через него и его хозяин не подумали, что меня может волновать стоимость одного жалкого перстня.

Голос Генриха был спокойным, но было очевидно, что его мысли заняты другим. С этого времени он стал уделять больше внимания беженцам из Англии. В течение следующих нескольких недель среди них была выделена группа, образовавшая тайный совет. Часть людей отбиралась по их происхождению и связям, часть – по их способностям и специальным знаниям, а часть – потому, что их человеческие качества нравились Генриху.