Дракон и сокровище

Рик подошел к постели, осторожно опустил на нее девушку и овладел ею со всем пылом и страстью, которые еще недавно он так старался сдержать. Она вторила его движениям, то стеная, то жалобно вскрикивая. Через несколько секунд все было кончено. На сей раз Рик высвободился из жарких объятий Бренды, как ни пыталась она удержать его.

— Я ведь нынче на дежурстве! — хрипло пробормотал он. — Мне пора сделать обход! — пробормотал он. — Мне пора сделать обход!

— Пообещай же, что снова вернешься ко мне!

Итак, он снова потерпел поражение на любовном ристалище. Но Рик был не из тех, кто после первой же неудачи готов сложить оружие. О, он еще задаст ей!

— Обещаю!

Братья снова встретились у бойницы сторожевой башни Одигема.

— Черт бы ее побрал! Это уже никак неназовешь удовольствием или забавой. Утехи с этой красоткой превратились в изнурительный труд! Похоже, чтобы насытить ее, нам понадобится подмога!

— Но ведь речь идет о нашей репутации! Разве мы когда-нибудь сдавались на милость противника?!

— Нет! И на сей раз этому не бывать! — Мик гордо расправил плечи. — Мы одолеем ее, вот увидишь! — И он решительным шагом направился в комнату Бренды.

— Рик! — воскликнула девушка, и в глазах ее замерцали зеленые искры.

— Мик, — поправил он, сурово сдвинув брови. Юный де Бург высоко вскинул голову, как всегда, когда шел в опасный, тяжкий бой. Он и теперь готов был сражаться до последнего, чтобы заставить противника сдаться и запросить пощады.

Элинор неслышными шагами приблизилась к двери, отделявшей ее спальню от покоев Маршала, тихонько постучалась и, не дожидаясь приглашения, вошла к супругу.

Уильям сидел за столом, держа в руке гусиное перо, и сосредоточенно рассматривал лежавший перед ним пергамент. При виде его стройной, могучей фигуры, его склоненной над столом головы с завитками темных, слегка тронутых сединой волос, Элинор, как всегда, с трудом подавила рвавшийся из груди вздох восхищения. О, как она любила его!

— Что случилось, Элинор?

Он встал и сделал несколько шагов ей навстречу. На нем были домашние туфли и длинная ночная рубаха из мягкого темно-синего бархата.

— Ничего, милорд, — ответила она, отведя взор. — Я… я просто никак не могу заснуть. Мне так скучно и одиноко! Я хотела бы провести эту ночь здесь, с вами.

— Но, дорогая моя, это невозможно! — нахмурился Уильям.

— Почему?

— Потому что подобное было бы очень скверно, ужасно, немыслимо! — ответил Уильям, пристально глядя на Элинор. Теперь, в своем ночном одеянии, она уже не выглядела изысканной дамой, а стала тем, кем была в действительности, — маленькой девочкой, наивной, простодушной и очаровательно-капризной.

— Что же здесь такого ужасного? — не сдавалась Элинор. — Ведь мы с вами женаты!

— Но ведь наш брак — всего лишь формальность, — мягко возразил Уильям. — Вы еще слишком молоды, чтобы стать моей супругой. — Он широко распахнул дверь в ее спальню: — Надеюсь, вы правильно поняли меня, Элинор?

Темно-голубые глаза маленькой принцессы наполнились слезами. Она судорожно вздохнула:

— Н-нет… Я ничего не поняла…

— О, не плачьте, моя ненаглядная! Этим вы разобьете мне сердце!

Уильям обнял Элинор за плечи, подвел ее к креслу, стоявшему у камина, и посадил к себе на колени. Великий Боже, ведь о таких вещах юным девушкам должны рассказывать их матери! Но он тут же с досадой отогнал эту мысль. Ему меньше всего на свете хотелось бы, чтобы это дитя узнало о тайне брачного ложа от своей беспутной мамаши, королевы Изабеллы!

Нет уж, придется ему взять эту обязанность на себя. В конце концов, не сам ли он распорядился, чтобы принцессу воспитали в строжайшем целомудрии и полном неведении о взаимоотношениях полов? Уильям глубоко вздохнул и провел ладонью по волнистым волосам девушки:

— Я гораздо старше вас, моя милая Элинор. И с моей стороны было бы непростительным эгоизмом просить вас провести ночь на моем ложе!

Она обратила к нему нежный, доверчивый взгляд своих огромных, ясных, словно лесные озера, глаз. Она знала, что на его ложе, в его объятиях чувствовала бы себя счастливой, как в раю.

— О, зачем вы так говорите? Мне это пришлось бы по душе! Позвольте мне побыть с вами хотя бы нынешней ночью!

Уильям провел языком по внезапно пересохшим губам.

— Дорогая, вы по-прежнему не понимаете меня. Дело в том, — неторопливо продолжал он, тщательно подбирая слова, — что когда супруги оказываются вдвоем на брачном ложе, тела их сливаются в любовном объятии. Они становятся, как это сказано в Писании, единой плотью.

Элинор мягко улыбнулась в ответ на эти слова и с надеждой проговорила:

— Но меня это нисколько не пугает, милорд! Напротив, я больше всего на свете хотела бы слиться с вами в любовном объятии!