Дракон и солнце 2. Снег к снегу (СИ)

- Были же времена, - мечтательно протянул Дюрневир и облизнулся, глянув на парализованных вампиров.

- Э… да, - замялась Серана. - Словом, если эту чашу наполнить водой из Кровавого источника и пить из нее, она придаст сил и мощи…

- Еще больше, чем было? - ужаснулся Джон.

- Намного, - кивнула она. - Правда, потом накатывает сильная слабость. А еще возникает привыкание и начинаются приступы бешенства и паранойи. Все это я уже видала. Папуля совсем ума решился, если взялся за старое.

- Что ж, больше эти трое ничего толкового не знают, - хмыкнул Дюрневир. - Вперед, Кванарин, займись уже делом.

Серана замерла с открытым ртом и только смотрела, как Джон берется за рукоять обратным хватом и заносит клинок над первым в ряду вампиром. Длинный Коготь тускло сверкнул в закатном солнце и неумолимо пошел вниз. Вампир не дернулся, не шелохнулся: сказанное драконом слово намертво прикололо его к земле, и меч, пронзивший немертвую грудь насквозь, уже ничего не изменил.

- Ты их казнишь? - прошептала девушка.

- Я их спасаю, - промолвил Джон. - Точнее, пытаюсь. Этому вот не повезло.

- А ты попробуй сосредоточиться, - ехидно посоветовал ящер. - Су’ум арк мора и все такое. Давай-ка постарайся… ох, ну вот, опять дохленький.

- Не говори под руку, - окрысился Сноу.

- Предупреждала мама, - сжалась в комок Серана. - Когда-нибудь ты и меня вот так же… Для вас, драконов, вампиры - это гадость.

- Не буду спорить, - признал Дюрневир.

- Когда-нибудь - возможно, - заявил Джон. - Но пока что у меня, как видишь, не очень получается. И к тому же у нас впереди немалые испытания. Может, вампиры и гадость, но твои силы нам еще понадобятся.

- Ты это серьезно? - обомлела Серана, бросив свои жалкие попытки шутить над жутенькой ситуацией.

Он перестал примериваться к последней жертве и обернулся.

- Конечно, серьезно. Ты что, забыла, с чем нам приходится дело иметь? Мирак, драконы, нежить всякая, папуля еще твой… Человеком ты ведь и помереть можешь. И кстати, - встрепенулся он, словно только что вспомнив, - ты и вампиром можешь помереть, если очень не повезет. Так вот, постарайся такого не делать. А то мне придется идти за тобой в Обливион и воевать с Молаг Балом, а я вряд ли сдюжу.

- Кто знает, Кванарин, - оптимистично предположил Дюрневир. - А вдруг он со смеху помрет. Мало ли.

- Ну да, разве что, - хмыкнул Сноу и, повернувшись к Салонии, с размаху вогнал в нее Длинный Коготь. Красный дымок истек из глаз жертвы и Джон услышал, как забилось под ребрами мягкое человеческое сердце.

- Ай, молодец какой, - умилился дракон. - Смотрю, с женщинами у тебя лучше получается. Ну давай, добивай ее, не мучай.

- Что значит “добивай”? - подскочила Серана. До того она сидела в оцепенении и пыталась осмыслить странный поток сознания, который вылил на нее любимый друг, а попутно начала подозревать, что правы были люди - Джон Сноу все-таки ненормален.

- Лечебных зелий у нас нет, - пожал плечами Сноу. - Ну, хоть к Молаг Балу она теперь не попадет. И к тому же ты была права. Я их все-таки казню. Они хотели захватить нас для Харкона.

- Тириона ты тоже казнишь? - вырвалось у нее.

Джон резким движением повернул меч в ране Салонии и выдернул клинок из мертвого уже тела.

- Время покажет, - мрачно сказал он. - Но мало кому дается третий шанс.

 

*

 

Когда Тирион покинул Старые катакомбы Солитьюда, оставляя за спиной трех женщин и кошмарно молчащего Джона, его ноги буквально подгибались, с трудом неся несуразное кривое тельце. Сердце норовило выскочить из груди, от пережитого потрясения бросало то в жар, то в холод.

Он давно примирился с тем, что изгнан из собственного мира. Он привык к Скайриму и полюбил Солитьюд - да и что там было не любить, если вспомнить альтернативу? А он хорошо помнил, как горел Варис…

Выслушивать на каждом шагу восхваления в адрес несносного бастарда иногда бывало нелегко, хоть знакомство с ним и было одной из причин, по которым Бес сумел устроиться в новом незнакомом мире столь славно и комфортно. Честно говоря, Тирион сам не знал, как относится к Джону. Он и хотел бы ощущать благодарность за спасение жизни, но жалость в глазах Сноу, мелькнувшая там, на суде, до сих пор отравляла его своим ядом. Когда обиды и насмешки - это почти все, что есть в твоей жизни, становишься на диво чувствительным. Но когда твоя злоба и желание мести сталкиваются с потребностью в любви, признании и принятии, а потом оборачиваются пеплом над городом… когда замок, где ты шел к вершине жизни, становится могилой для брата… что происходит тогда?

Обе стороны Тириона Ланнистера, мудреца и Беса, словно онемели.