Дракон и солнце 3. Луна, звезда (СИ)

Этот холодный берег, где они сейчас стояли, этот ветер, который поднимал волосы Сераны, это чувство окончательного провала - все казалось таким знакомым, словно он и в самом деле уже это переживал. Чем дальше, тем труднее ему было вспомнить, что реальная история складывалась совсем иначе. Все вокруг обрело леденящий привкус истинности и в сравнении с этим даже черная яма в Хладной Гавани начала казаться давним уютным сном.

- Прощай, - сказала Серана, не глядя на Сноу, и побрела вдоль берега, пиная гальку и белесые куски плавника.

- Пора, Довакин, - сказал Дюрневир, словно готовясь выполнить крайне неприятную обязанность. Сноу кивнул и полез к нему на спину, и вскоре они исчезли в пасмурном небе, а Джон все стоял на берегу, глядя Серане вслед.

Одна, она осталась совсем одна, думал он, чувствуя, как ноет сердце. Девушка уходила вдоль берега, понуро опустив голову, шаркая сапожками по песку и прибрежным камням. Джон видел в своей жизни много печального, но эта картина была поистине трагичной.

Сквозь низкие серые облака пролетела темная тень и вдалеке на берег бухнулся Вультурьйол, распугав толстых хоркеров. Серана подняла голову, всплеснула руками и со всех ног припустила к нему. Даже отсюда Джон слышал, что она плачет на бегу.

Серана добежала до дракона и обхватила его за сгиб крыла, торопясь приникнуть к чему-то теплому и надежному, и Джон улыбнулся при мысли, что даже в этой ужасной альтернативной истории Вультурьйол по-прежнему опекает свою любимицу.

Ему недолго пришлось радоваться тому, что для Сераны нашелся утешитель. Его снова бросило вперед и он увидел, что стоит на поляне перед Тид-Аран. Брат и сестра уже ступили в гиблое место, и сердце Джона стиснуло дурное предчувствие. Облечение прошло неудачно, Херма-Мора не подарил цветной томик, Сноу потерял часть души в Каирне…

Ничто из этого не указывало на счастливый исход.

- Я не могу, - простонала Арья, опуская меч.

- Тогда я тебя заставлю, - знакомо отвечал Сноу. - Гол Ха…

Запретное Слово не успело вылететь из его рта. Арья ударила так быстро, что Джон почти не разглядел движения. Она ударила в самое средоточие, в багровую язву, истекавшую черным. Ударила - и попала точно в сердце.

Тид-Аран задрожала, пошла волнами, закрываясь, и за этой страшной зыбью Джон еще успел увидеть, как мертвый двойник падает на лед, а из его тела вырывается оскаленный Призрак и бросается на Арью, погребая ее под своей огромной мохнатой тушей. У Джона сам собой вырвался крик.

- Арья! - он бросился к месту, где только что была Тид-Аран. - Арья!..

Но его руки лишь схватили пустой воздух. Рана во Времени закрылась, отсекая один мир от другого, и где-то там, далеко за Стеной, в расселине лежат два мертвых тела…

И Призрак остался один. И Дени его уже не дождется. Его лодка затонула.

Джон осел на снег, чувствуя, как грудь разрывает жуткое давление. Если он заплачет, если он позволит себе заплакать, его горло лопнет, его глаза вытекут со слезами… нельзя, нельзя плакать. Он не станет плакать из-за лжи!

И тут он вспомнил.

…Он бежал под ночным небом, таким холодным, что казалось, будто с него того и гляди с хрустом и звоном посыплются звезды. Широкое поле расстилалось перед ним в ночи, наст трещал, но не проламывался под белыми лапами. За спиной цепенел лес, зияя темными провалами меж стволов, а над полем вставала громада Стены - и на ней, далеко под небом, распахнула крылья знакомая тень.

Он обернулся в сторону леса, чувствуя, как позади надвигается нечто. Оно шло в вихрях бурана, в холодном тумане вечной смерти, и те, кто ждали подступавшую бурю, не понимали, какова она на самом деле. Он должен был их предупредить, но волчья пасть не годилась для человеческой речи; должен был добраться до них - до нее! - чтобы оградить, защитить от надвигающейся стужи, но ворота были заперты, решетка опущена, а Стена неприступна.

В отчаянии он взвыл, тоскуя о прежнем теле, способном преодолеть эту непомерную ледяную преграду, - но оно было убито и покинуто им давным-давно…

Тот сон, тот ужасный сон в Долине - это и был исход его пути? Вернуться вместе с Призраком, вернуться бессильной тенью, по чьим следам идут стужа и вьюга? Вернуться голой, бестелесной душой, чтобы на время стать единым целым с драконом, а после - окончательно, навеки уйти. Без слов, даже без прощания, оставив Дени дважды вдовой, а детей - сиротами… или оставив мир в руках Ходоков.

Непролившиеся слезы застряли в горле, будто смерзлись от ужаса в ледяной ком, а в сухих глазах становилось все темнее. Холод внутри ширился, лишая его и воли к борьбе, и всякой надежды. Он уже видел, на что способен Шеогорат. Но что, если это еще не все, на что он способен? Что, если Безумный Бог согнет и выкрутит время, бросив его в самое начало пути, решив, что на сей раз не станет возиться с глупым и неблагодарным Довакином?

Замерев в кромешной тьме, он наконец-то решился подумать непредставимое: что, если все это - правда?..

- Не бойся, малыш, - раздался позади голос Партурнакса. - Ведь все хорошо. Этого никогда не случалось.