Дракон и солнце 3. Луна, звезда (СИ)

После такого здравого суждения Джон смягчился и даже был готов выслушать позорный стишок, но оказалось, что этого не потребуется.

- А теперь, солнышко, - просиял поэт дома Хлаалу, - позволь презентовать тебе сей скромный, но изящный сонет. Прочитай на досуге и не забывай бедного, одинокого дядю Крассиуса, твоего верного почитателя.

- Никогда не забуду, - хрипло ответил Джон, убирая сонет в карман.

- Ах да, - Курио сменил тон на деловитый. - Мне передали для тебя письмо. Не волнуйся, все абсолютно секретно.

Джон повертел в руках запечатанное послание без указания адресата, гадая, кто решил написать ему на сей раз, да еще и с такими предосторожностями.

Распрощавшись с советником и злобно глянув на смутившуюся эльфку в холле - к счастью, роковой мускус уже успел большей частью выветриться, - он выбрался наружу и пошел искать укромный уголок, чтобы перенестись домой в купол. Кто знает, как исчезновение выглядит со стороны - может, оно совсем не похоже на вмешательство Альмсиви.

Да, думал он. Если бы вампирша-охотница знала о его слабости к жучиному мускусу, ее задача оказалась бы куда проще, а он бы уже плыл в трюме к Волкихару.

Бедняжка Фьюра. Даже сам Молаг Бал назвал ее смерть страшной. Джон вовсе не сочувствовал идее отловить его для экспериментов, но не мог не пожалеть девушку - она-то ведь просто выполняла приказ своего лорда, которого, судя по всему, искренне ценила. В общем-то там есть за что ценить, нехотя признавал он.

И все-таки жучиный мускус - это ужасно. Джон очень надеялся, что дядюшка Крассиус никому не проболтается и не облегчит задачу каким-нибудь очередным врагам Нереварина…

Он вдруг встрепенулся, вспомнив, что ему снилось в обмороке, - а снилась ему все та же лодочка, на которой они с Дени плыли по океану в полную неизвестность. Казалось, он всего лишь моргнул, смахнул морские брызги со щеки, а лодочка внезапно разрослась, взметнулись борта, расправились на ветру тугие светлые паруса, и под ними расстелилась просторная палуба. Корабль устойчиво и ходко шел вперед, и на горизонте уже начинала проступать сизая береговая линия.

О боги, как же я хочу домой, мысленно простонал Джон - и Лента, откликнувшись на призыв, бросила ему в глаза хаос с окошками. Да не сюда, возмутился он, но все же вернулся в опостылевший купол.

 

*

 

Секретное и загадочное письмо, которое передал ему Курио, так и манило, и Джон стал поспешно вскрывать печати без знаков и знамен. Что за письмо, почему такое, зачем, от кого?..

“Привет, чересчур эффективный сотрудник…”

Джон опустил листок на стол и в голос рассмеялся. Кай Косадес, ну можно же было догадаться!..

Кай завуалированно писал о том, что в Имперском Городе назревает масштабный кризис, но все будто бы сменяли мозги на хлопчатую вату, не слушают умных людей и не замечают очевидного. Также мастер-шпион, верный своему призванию, успел кое-что разузнать и теперь предупреждал подопечного о том, что Хелсет вынашивает недобрые планы насчет Нереварина - а посему, как только он разберется с пророчеством, ему следует поскорее покинуть Морровинд. Под конец Косадес обиженно попенял Джону, что тот так и не соизволил хотя бы намекнуть, что является профессионалом в своем деле, и продолжал дурачить старика. Вот так и узнаешь, что в какой-то момент начальство, смущенное шифром и эффективностью, и в самом деле замышляло его прирезать. А по прибытии в столицу Кай, конечно, не мог не поинтересоваться насчет своего странного вварденфелльского сотрудника…

Джон снова опустил письмо на стол и задумался. Про себя-то он точно знал, что в шпионаже не силен, но, возможно, Джулиан…

Можно было и догадаться. Разве император отправил бы сюда настоящего конокрада, воришку и безграмотного жулика? Конечно, в жизни всякое бывает, но куда разумнее предположить, что Джулиан был как раз-таки настоящим агентом под прикрытием, обученным и с некоторым опытом. И на эту дорожку его с самого начала направила Азура, знавшая, кто в Тамриэле настоящее Воплощение.

А я занял его тело, подумал Джон. Я украл у него часть жизни - и не просто какую-то часть, а самую важную, самую яркую и живую. И возместить это уже никак и ничем невозможно.

Сказать, что он чувствовал себя виноватым, это ничего не сказать. И все же… Знай он заранее, согласился бы он на предложение Шеогората?

Конечно, согласился бы, признал Джон и попытался смириться с тем, что он и впрямь настоящий тать. Можно сказать, образцовый.

Ладно, все и так уже достаточно грустно, подумал он. Почитаем сонет, чтобы окончательно себя добить и уснуть в слезах.

Он добыл из кармана сложенный листок и углубился в строчки.

Перечитав сонет несколько раз, он заалел, глупо расхихикался, понадеялся, что это не будут петь в тавернах, а потом задумался, не подарить ли это талантливое творение Дени, выдав за свое.

Он вспомнил непомерную сумму, которую предлагал советнику в надежде откупиться. Но даже миллион дядюшку Крассиуса не соблазнил - а ведь это, если вдуматься, до невозможности лестно. Наверное, я могу собой гордиться, заухмылялся Джон и окончательно перестал переживать на этот счет.