Дракон и жемчужина

Он прошел через ведущие в сад двери и приблизился к своей гостье.

— Что вы делаете?

— Штопаю, помогаю тетушке. Стараюсь воспользоваться последними лучами солнца.

Она склонилась над своей работой. Серебряная иголка, управляемая ее ловкими пальцами, легко касалась зажатой у нее в руках длинной рубахи. Ли Тао с удивлением узнал; в ней одну из своих рубах. Работая, Лин Суинь продолжала приветливо щебетать.

— Тетушка сказала мне, что раньше она была швеей. Теперь руки ее стали менее проворны. Суставы скрючены, и глаза уже не столь остры, как раньше.

— Вам вовсе не стоит этим заниматься. Элегантная Лин-гуйфэй не должна проводить время за такими ничтожными работами.

— Я почти закончила, — возразила она. — Не так уж и сильно это отличается от вышивки… Вот.

Лин Суинь натянула нитку и быстро перекусила ее. Его внутренности словно стянуло в узел при виде этого беззаботного жеста. Ли Тао опустился подле нее на скамейку.

Взгляд Лин Суинь неодобрительно коснулся его пыльной одежды.

— На этот раз вас не было три дня.

— Неотложные дела настоятельно требуют моего присутствия.

— Неотложные дела требуют вашего присутствия все больше и больше.

Она задавала ему вопросы с видом хозяйки дома, и это, похоже, доставляло ей удовольствие. Лин Суинь облокотилась на ручку кресла и замерла в ожидании ответа. Она чувствовала себя все более комфортно в его присутствии, и то время как он все чаще превращался в натянутую струну при одном только ее виде.

— Таким образом, вы выпытывали все тайны Божественного императора? — спросил Ли Тао.

— Да, — порывисто бросила она. Лин Суинь провела пальцем по гладкой, полированной древесине подлокотники. — Откройте мне ваши беды, и я буду вздыхать да охать, пока они не разлетятся прочь.

И она продемонстрировала свои намерения нежным, исковым шепотом, шедшим, казалось, откуда-то из глубины ее горла. Этот низкий, чувственный звук подействовал на наместника как самая искусная ласка. Ли Тао улыбнулся и покачал головой, наблюдая ее игру.

Все это притворство, напомнил себе он. Прекрасная, изящная ложь и, тем не менее, чарующая.

— Армия Гао движется на юг, — начал рассказ Ли Тао.

Наместник взглянул на ее лицо, прежде чем продолжить. Перед ним была приветливая маска, не отражающая никаких эмоций.

— Так же, как и армия императора, — добавил Ли Тао.

Вся ее беззаботность померкла.

— Вы так спокойно говорите об этом.

— Это было неизбежно.

— Вы хотели этого?

— Нет. — Одно это слово стало самым большим признанием, которое он доверял кому-либо, признанием, раскрывающим его истинное отношение к неминуемой битве. Ли Тао потер пальцами виски, и усталость накрыла его стремительным потоком, будто где-то прорвалась плотина. — Мне хочется рассказывать вам вещи, которые следует скрывать.

— Тогда сохраните при себе ваши тайны, — промолвила она мягко, — и откройте все остальное.

Хитрость, уловка. Скорее всего, ложь, однако звучит как доброта и милосердие, подумал он.

— Император Шэнь хочет контролировать власть цзедуши, опасаясь восстания, — начал Ли Тао. Его грудь словно стягивал железный обруч. — Однако без наших армий границы падут под натиском кочевников.

— Оспаривая власть Шэня, вы ослабляете империю.

— Значит, приказы правителя нельзя оспорить?

Лин Суинь некоторое время помолчала, обдумывая ответ, но так ничего и не сказала.

— Было время, когда Шэнь мог бы послушать меня, но сейчас… — Ли Тао закрыл глаза и откинул назад голову.

— А другие военачальники? — спросила она.

— Они слишком здравомыслящи, чтобы принять чью-то сторону, однако Гао вовсю мутит воду и, вероятно, добьется своего.

Менее хитроумный и влиятельный человек сперва напал бы на слабого, однако Гао не хотел ввязываться в долговременную войну. Он предпочитал вначале вынудить вступить в бой сильнейшего и посмотреть, как другие столкнутся с ним в кровопролитной битве. Старый лис к тому же хотел представить всю эту борьбу как верноподданное служение императору.

— Гао всегда знал, как манипулировать двором. Все, что ему для этого нужно, — это иметь среди тысячи дворцовых слуг нескольких, полностью ему подвластных.

Ли Тао открыл глаза и увидел, что Суинь воткнула иголку в подушечку для булавок и тщательно сложила рубаху у себя на коленях, быстрым движением расправив углы аккуратного свертка.

Не стоило тащить ее за собой в ловушку, в которую угодил он сам, винил себя Ли Тао. Ему бы следовало вернуть Лин-гуйфэй в дом у реки и сложить с себя ответственность за судьбу бывшей императорской наложницы. Однако Гао по-прежнему желает ей смерти. Лин Суинь нуждается в защите, хочет сама она этого или нет.

— Вы знаете, что сегодня полнолуние? — проговорила Суинь нарочито беспечным голосом. Она отложила и сторону сложенную рубаху и откинулась на спинку кресла, рассматривая дворик. Ее взгляд устремился ввысь, поверх изогнутых скатов дворцовой крыши. — Все домашние каждый год отправляются на весенний праздник в Жунчжоу.

Он кивнул:

— Они остаются там на несколько дней до окончания всех церемоний.

— Вы никогда не ездите с ними?

Никогда ранее ему не приходила подобная мысль в голову.