Он повернул голову и посмотрел на раскладное кресло. Выглядело оно не особенно прочным. Он вспомнил, что под стол в камбузе задвинута табуретка – и пошел за ней плавными легкими шагами.
Проходя мимо дерева, он вдруг ощутил мятный аромат свежего ореха и остановился, вглядываясь в ветки. Действительно, один из нескольких новых плодов созрел, и ветка, на которой он рос, чуть сгибалась под его спелым весом. Аромат стал заметнее. У Джелы потекли слюнки – а ветка согнулась чуть сильнее, приглашая его взять плод.
Его пальцы дернулись, слюнки потекли сильнее. Он колебался.
– В последнее время я получал их много, – сказал он дереву. – Не напрягайся ради меня.
У него в голове возникла картинка: орех, лежащий на выступе серой скалы, кожура лопнула, дольки стали черными и бесполезными.
– Лучше стать перекусом солдату, чем потратиться зря, да? Ну что ж… – Он протянул руку, и плод аккуратно упал на его широкую ладонь. – Спасибо, – прошептал он.
Запах был такой аппетитный, что он съел сердцевину сразу же и только потом взял табурет и перенес к рабочему столу.
Удобно устроившись, он громко потрещал суставами пальцев, поставил экран ровнее и дал себе несколько мгновений на раздумье, подняв пальцы над клавиатурой.
Эту фазу операции он с Кантрой не обсудил – собирался, чтобы они скоординировали свои действия, но это было до того разговора, от которого у него волосы дыбом встали.
– Ты знаешь, как действуют элантазы, пилот?
Ее голос звучал весело и легко, словно она собиралась рассказать забавный анекдот в кругу товарищей.
Он признался в своем неведении относительно этого вопроса, что было достаточно верно: догадки не считались фактами. Она чуть улыбнулась и откинулась в кресле, чтобы рассказать историю.
– Видишь ли, элантазы делают вот что. Они убеждают всех вокруг, что они – именно и несомненно те, за кого они себя выдают. И делают они это просто: им удается убедить других, потому что они убеждены сами. А вот убедить себя… это не просто. Отчасти этому помогают снадобья – снадобья, состав которых директора оберегают более бдительно, чем собственную жизнь.
Другая часть этого – уловки сознания: медитация, игра, символизм. Я бы пересказала тебе все подробно, но человеку разумному и основательному, каким я тебя знаю, это показалось бы пустым разговором. К тому же у нас мало времени. Давай остановимся на том, что эти уловки сознания… они очень сильны. Когда я проходила обучение, преподаватели были рады внушить мне, что именно подготовка сознания, а не снадобья, определяет границу между успехом и провалом. Что элантазы, которые подготовили сознание, но не получили снадобья, имеют более высокую – я хочу сказать, пилот,
Тут она адресовала ему кивок и прямой, жесткий взгляд. Нежно-зеленые глаза ее были серьезными, как режущая кромка боевого клинка.
– Эту подготовку сознания, которая так важна для сохранения наших хороших результатов, называют Малой Смертью, и название точное. Точнее тебе не скажут ни в институте Танджалир, ни кто-либо из встреченных тобой элантаз. Потому что смысл и назначение всех этих игр разума в одном: разрушить – насколько это можно сделать, не потеряв навыков, существующую личность и построить новую. Предварительное снадобье облегчает эту работу, смягчая барьеры между мной и не-мной. Заключительное снадобье закрепляет новую меня чуть прочнее, что делает менее вероятным просачивание чего-нибудь от прежней меня и уменьшает вероятность ошибок в процессе выполнения задания и повышает прочность моей веры в то, что я всегда была той, кто я есть сейчас.
Тут он открыл рот – хоть и не может вспомнить, что собирался сказать. Кантра предостерегающе подняла изящную руку:
– Выслушай меня, – сказала она, и ему могло показаться, что в глазах у нее блестят слезы. – Просто выслушай меня до конца.
Он снова отодвинулся в глубину кресла, шевельнув пальцами в знаке «продолжай».
Она сидела, опустив голову. А потом вздернула подбородок и отбросила волосы с лица.