Дракон (ЛП)

Я постаралась ответить ему, сформулировать хоть какую-то мысль.

— Да, — сказала я, кивнув в матрас. На глаза навернулись слёзы. — Да.

Он щёлкнул языком, но я почувствовала, как боль в его свете усилилась. Когда он заговорил в следующий раз, его голос звучал хриплым, почти осипшим.

— Ты ошибаешься, — только и сказал он.

Произнеся это, он тут же отпустил мой свет и поднял свою грудь с моей спины. Стиснув мои бёдра ладонями, он скользнул в меня своим членом и hirik-ом с такой точностью, что я закричала. Он сделал это снова, ещё жёстче, и я застонала, борясь с ним, а может, и с самой собой. Затем он стал подводить меня к грани — медленно, неумолимо, неутомимо.

Под конец я совершенно утратила контроль — во всяком случае, физически.

Я держалась за свой свет.

Какая-то часть меня держалась за него упрямо, сердито… может, иррационально.

Что бы ни делал Ревик. Что бы он ни делал, с кем бы он это ни делал, я не собиралась выдавать свой свет просто потому, что он это делал. Я не собиралась открываться какому-то другому видящему просто потому, что он так поступал, или потому, что он отдавал своё тело любому, кто его хотел.

Я знала, почему он делал это.

Или, как минимум, я знала, какие причины он называет самому себе. Однако я не могла заставить себя заботиться об его причинах. Уже нет.

Мне было всё равно.

И в данный момент, и, может, всегда.

Мне было всё равно, бл*дь.

Глава 39. Три месяца

«Мы всё ещё не можем его найти. Тебе надо выбираться оттуда, детка…»

«Наши люди тоже этим занимаются».

Между нами воцаряется тишина, нагруженная чем-то, что я не могу выразить.

«Наши?» — посылаю я.

«Элисон».

Его боль усиливается. Я стараюсь отбросить это, мой свет ожесточается.

«Ты не слушаешь меня, — настойчиво посылаю я. — Тебе надо выбираться оттуда. Это не сработает. Слишком многое изменилось».

«Пока что мы придерживаемся плана. Я уже близко».

Я качаю головой. «Ты сам сказал. Это не работает. Я со своей стороны мало что могу поделать. Даже если я сделаю так, как ты просишь, это не будет иметь значения, если…»

«Здесь что-то есть. Они что-то от меня скрывают».

«Ревик, чёрт возьми…»

«Я знаю, это сложно, — перебивает он. — Мне тоже сложно, — его боль усиливается, становясь невыносимой. — Но мы не можем остановиться сейчас. Не можем, иначе всё это будет впустую, — подавив что-то усилием воли, он делает свой тон ровным, будничным. — Они всё ещё думают, что я подговорил тебя, но это хотя бы вызвало какие-то сомнения. Тебе нужно убедить их, жена. Они никогда не будут доверять мне, но я не думаю, что они убьют меня сейчас. Если…»

«Нет, — посылаю я. — Нет, чёрт возьми! Ты меня не слышишь. У нас сейчас нет на это времени. Я не могу остановить его. Я даже не могу замедлить его, Ревик…»

«Тебе и не нужно, — он медлит; молчание сгущается. Больше света клубится между нами, слабые завитки огня. — Gaos… Элли. Ты в порядке?»

«Нет. Нет, я не в порядке. Я хочу, чтобы ты вернулся домой. Я хочу, чтобы ты вернулся домой, мать твою, — боль пронизывает меня, и в этот раз я вообще не могу это контролировать. — Я хочу, чтобы ты вернулся домой…»

Я моргнула, согнувшись над ВР-консолью.

Потирая глаза, я постаралась дышать, чувствуя, что мой разум вот-вот перемкнёт.

Я была голодна. И переутомилась.

Перемены во времени определенно не помогали; два видящих, которых мы отслеживали в данный момент, находились на совершенно разных континентах и часовых поясах. У нас не хватало разведчиков с высоким рангом, чтобы назначить людей на регулярные промежутки, так что нам всем приходилось спать в странное время суток, перекусывать между делом и по очереди брать смены.

Вероятно, я спала меньше многих людей здесь.

Накануне нас вежливо, но настойчиво выпроводили из главного лагеря в Лэнгли, в том числе и из старых тренировочных бараков. Они дали нам новое здание (так же вежливо), явно находящееся за пределами их конструкций и даже за их вторичной защитной стеной.