Дракон мелового периода

— Что вы на меня кричите, в самом деле? Что я, убила кого-нибудь или обокрала? Мне же просто было интересно поглядеть на развалины…

— Ты из какой мастерской реальности? — перебил меня сторож. — Из одиннадцатого училища или из того, которое на Савушкина?

— Какой такой мастерской? — «удивилась» глядя на него честным взглядом. Именно так Антонина учила нас реагировать на вопросы посторонних о том, что им знать не положено. Сейчас она могла бы мной гордиться.

— Ты хоть понимаешь, идиотка, что теперь здесь все сгорит? — устало спросил сторож. — Я на этот ярус три месяца ход прокладывал, а она является, проваливается, поджигает абсолютно нетронутый этаж, и теперь ее еще и спасать надо!

— Ничего я не поджигала! — возмутилась я.

Но сторож вдруг замолк на полуслове и поднял руку, призывая меня к молчанию. В сером полумраке мне показалось, что его глаза слегка фосфоресцируют.

— Слышишь что-нибудь? — шепотом спросил он.

Я прислушалась. Сначала не слышала ничего, кроме частого дыхания — своего и сторожа. Потом к этому добавились какие-то скрипы и шорохи на лестничной клетке.

— Там? — шепотом спросила я, указывая на лестницу.

Сторож помотал головой и указал на одну из раскрывшихся дверей. Несколько секунд мы молчали. Потом я поняла, что он имел в виду: из одного коридора доносилось тихое частое цоканье. И оно явно приближалось.

— Кто-то сюда бежит, — прошептала я. — По-моему когти по паркету стучат…

Сторож изумленно посмотрел на меня, потом перевел взгляд на волка и пробормотал;

— Я ж его вроде убил… Их тут что, двое?

Этих слов хватило, чтобы я бросилась к нему с криком:

— Забери меня отсюда, быстро!

Клацанье становилось все громче. Вскоре к нему добавилось тихое рычание. «Феникс» схватил меня за руку, крепко сжал и потащил к автомату.

— Сматываемся, — глухо произнес он. — О черт, надеюсь, он нас еще не учуял…

Сторож втолкнул меня в шкаф, влез следом, прижав так, что у меня перехватило дыхание, с лязгом захлопнул за собой дверь, а через мгновение мы в клубах дыма вывалились с другой стороны, оказавшись на крыльце синего вагончика «ОА Феникс».

Не успела я поблагодарить сторожа за чудесное спасение, как он схватил меня за плечи и развернул лицом к себе. Его глаза неожиданно оказались совсем близко. Они были светло-серые, блестящие и злые-презлые.

— Значит так, — свирепо сказал он. — О том, что сейчас было, забудь навсегда. Чтобы больше я тебя здесь не видел.

За этими грубыми словами последовал не менее грубый толчок в спину, и я слетела с крыльца на вытоптанную траву. Дверь вагончика с треском захлопнулась. Я осталась в одиночестве перед закрытыми воротами, разъяренная и униженная. Что за хамство?! Выкинули, как паршивого котенка! Меня, мастера реальности, демиурга, спустил с крыльца какой-то немытый сторож! И добро бы из служебного рвения…

Я развернулась и закричала, обращаясь к белой занавеске в окне вагончика:

— Я все про тебя знаю! Вор!

Результат последовал немедленно: дверь отворилась, и в проеме возник сторож.

— Что ты сказала? — грозно спросил он. Я отбежала шагов на десять.

— А то! Сам книги из развалин таскаешь, а другим не даешь! У меня на тебя полный компьютер компромата! Вот я расскажу кому следует…

Густые брови сторожа сдвинулись. Я приготовилась к драпу. Но он вдруг презрительно расхохотался.

— Иди, иди, — сказал, отсмеявшись. — Хоть в милицию, хоть куда, если время тратить не жалко. Но запомни вот что: если еще хоть раз сюда явишься, я тебя спасать не стану, так что станешь третьей.

— В смысле — третьей? — не поняла я, но потом догадалась, что он говорит о задохнувшихся подростках. — Ну надо же, напугал!

— Делать мне больше нечего, как всяких пигалиц пугать, — бросил сторож и ушел в вагончик, закрыв за собой дверь. Однако дверь тут же открылась, и я услышала:

— Только сунься еще раз, ей-богу, поймаю — так задницу надеру, мало не покажется!

На мгновение я онемела от такого оскорбления, а потом яростно выкрикнула:

— А спорим, что я первая доберусь до следующего яруса?

И кинулась бежать по дороге к метро.

11. Старая Деревня преображается безлунной ночью

Я вернулась домой в шестом часу. Родители с работы еще не пришли, да оно и к лучшему. Виду меня был колоритный — аж люди сторонились в общественном транспорте. Вся насквозь пропахшая дымом, по уши в грязи и известке, лицо в черных разводах от липкой сажи, куртка разорвана по шву — видно, за что-то зацепилась, пока летела сквозь перекрытия, пятки болят, спина в синяках… Прямо от дверей я ринулась в ванную и провела там не меньше часа, стирая одежду и отмываясь сама. Мой замечательный фонарик так и сгинул, остался на третьем ярусе. Зато рюкзак уцелел, а вместе с ним и добытое сокровище — обрывок загадочного текста.