Дракон острова Кенгуру

— Мы стали искать клад, ориентируясь по карте, — сказал Гвоздь, возобновив, прерваный Усачом, на несколько секунд, рассказ. — Нас было одиннадцать человек. Остальные оставались на корабле. Только на третий день, мы нашли, указанный на карте холм, а потом, большой камень, и знак Дрейка на этом камне. У нас, с собой, было три лопаты, кирка и лом, и мы стали копать.

— Выкопали? — спросил Клякса,

— Выкопали! — кивнул головой Усач, возобновив рассказ. — Мы копали часа два-три. И вот лопата звякнула о железяку.

— Что там было? — оживлённо спросил Клякса, глядя на Усача.

— Сундуки капитана Дрейка!

— Сундуки Дрейка, — подтвердил Гвоздь.

— Мы откапали все три сундука, вытащили их из ямы, и открыли, — продолжил Усач. — Золото, серебро и алмазы засверкали на солнце. Наш капитан и все мы засияли от радости.

Усач сделал паузу, а Гвоздь, через две секунды, продолжил:

— И в этот самый момент, вокруг, послышался визг, гул, гам, выкрики.

— То были дикари! — сказал Гвоздь.

— И что? — спросил, с нетерпением, Клякса, поочерёдно кидая свой сверкающий любопытный взгляд то на Усача, то на Гвоздя.

— А вот то! — сказал Усач, продолжая рассказывать. — Под крики их боевого клича, в нас, со всех сторон, полетели стрелы, копья, и дротики. Двое наших моряков были убиты, а капитана, и ещё двоих матросов, дикари взяли в плен. У нас отсырел порох, и наши пистолеты и ружья оказались бесполезны. Я, Гвоздь, и ещё четверо наших друзей, сумели бежать.

Гвоздь кивнул головой.

— А капитан? Он то, что? — спросил Клякса.

Усач ответил:

— Мы, через три часа, прибежали к берегу, туда, где неподалёку, наш корабль стоял на якоре. Мы подняли тревогу, и, почти всем экипажем, с ружьями, пистолетами и с сухим порохом отправились освобождать капитана и двоих наших товарищей.

— Освободили? — спросил Клякса.

Усач продолжил рассказ:

Дикари привязали нашего капитана к жерди, словно на вертел, как барана, связав ему руки и ноги, укрепили его горизонтально, спиной вниз, на свои дикарские приспособления, над большой кучей дров и хвороста, и уже разводили под ним костёр. Двое других наших моряков были привязаны за стволы двух, рядом росших деревьев, и ждали своей очереди последовать за капитаном.

— Бедняга капитан, — протянул Клякса жалеющей интонацией.

Рассказ решил продолжить Гвоздь:

— Дикари — мужчины, женщины, дети — все полунагие, были в дикарских мини-юбках, изготовленных из прутьев, листьев и птичьих перьев. Их головы, также, были украшены птичьими перьями, а на их шеях висели всякие ожерелья из кораллов, жемчуга и ракушек. На их, шоколадного цвета телах, красовались всевозможные татуировки, нарисованные на очень изысканный дикарский вкус.

Усач кивнул головой, и продолжил дальнейший рассказ:

— Дикари, весёлым хороводом, под гул, вой, шум, гам и бой трёх барабанов, всевозможных бубнов и каких-то разных трещоток, на большой лесной поляне, пели и плясали вокруг нашего капитана, и хворост под ним уже дымился, и, вот-вот, должен был вспыхнуть. Какой-то опытный дикарь добывал огонь, стараясь изо всех сил, и пытался разжечь какие-то две деревяшки с помощью трения. Дикари радовались и веселились. Мы, со всех сторон окружили дикарей, и когда под капитаном вспыхнул огонёк, мы открыли по дикарям стрельбу из ружей и пистолетов. Мы, правда, ни в кого из них не попали, но дикари испугались выстрелов, завизжали и моментально разбежались в разные стороны.

— Мы успели снять нашего капитана до того, как огонь разгорелся, — сказал Гвоздь, глядя на слушающего Кляксу. — Мы успели вовремя. Только-только мы сняли беднягу капитана, как костёр заполыхал огромным пламенем.

Тут, снова, начал рассказывать Усач:

— Затем, мы развязали двух своих товарищей, похоронили двух других наших друзей, убитых дикарями в момент нападения, взяли с собой те самые три сундука, которые дикари, по всей видимости, успели немного разграбить, и которые были перенесены дикарями туда же, где они собирались поджарить нашего капитана, чтобы его торжественно съесть, и после чего, мы, всей группой, отправились на корабль. Сундуки были тяжёлыми, и мы их волокли с помощью наспех сколоченных носилок, которые мы изготовили из длинных палок, оставленных дикарями возле костра.

Клякса подумал и высказал мысль:

— Дикари убили двух матросов. Этих дикарей надо было поймать и судить!

Громыхнул сильный хохот. Усач, Гвоздь и Фикса хохотали на всё матросское помещение, что даже на несколько секунд привлекли внимание других матросов. Через минуту они перестали хохотать, и Гвоздь сказал Кляксе, жестикулируя обеими руками и слегка всхлипывая от смеха:

— Разве можно судить дикарей?! Они же дикари! Они ничего не понимают. Судить дикаря — это, то же самое, что судить лесного волка или степного шакала.

Клякса согласился с такими доводами, кивнув головой, а Усач продолжил:

— На борту нашего судна мы поделили клад поровну. Всем досталась неплохое богатство. Когда мы вернулись домой, я даже собирался открыть мануфактуру, да отложил это дело. Пусть эти драгоценности лежат в моём доме, на чёрный день.