Дракон под маринадом (СИ)

Я решительным жестом распахнул дверь и вошёл. В конце концов, я сын императора, дракон! Что, в самом деле, может причинить мне вред?

И замер в растерянности, ошарашенно разглядывая незаправленную кровать, в которой совершенно явственно кто-то сегодня спал, а приоткрытая дверь в ванную комнату не оставляла сомнений в том, что не только спал.

Что здесь вообще происходит?

Глава 8. Будем жить вместе?

Мими Вигано

Я как последняя дурочка продолжала пялиться, даже не на парня, а на молодого мужчину, который стоял передо мной. Это что, теперь мой шеф? А таким взрослым вообще можно учиться в академии?

Я подумала немного и поняла, что это глупость, не было никаких ограничений по возрасту на поступление в академию. Просто этот Карреттони выглядел уж очень мужественным, серьёзным и взрослым. А ещё у него была гора мышц и борода. Одним словом, он был очень далёк от того типажа шефа, который был у меня в голове. А ещё я, кажется, его видела тогда выходящим из ворот академии или не его?

— Пойдем, — меня мягко, но ощутимо направили к двери, я вздрогнула от прикосновения всем телом и ошарашенно оглянулась. Он что, применил ко мне магию? Да быть того не может! Это ведь незаконно! Или же мне просто попался полный псих?

Мысли одна за одной хаотично сменялись в моей голове, пока я топала в неизвестном направлении. Вот, кстати, направление и правда было бы неплохо выяснить.

— А куда мы идём? — разговаривать и успевать за моим новым начальником было откровенно тяжело, особенно после всех испытаний, которые истощили меня морально и физически.

— Как тебя зовут? — спросили у меня, а я чуть ли не запнулась, но всё же сообразила, что надо быстро ответить.

— Мицио Карреттони, но для друзей можно Мици, или даже просто Мими, — вот не знаю, зачем я про Мими заикнулась, в самом деле, вылетело, словно лягушка изо рта. Наверное, это всё от усталости.

— Мицио Карреттони? — переспросил шеф со скривившейся физиономией, а я с ужасом вспомнила, что принимающие что-то говорили про однофамильцев.

— А почему Мими? Это же вроде женское имя? — этот вопрос застал меня прежде, чем я успела додумать тревожащую меня мысль.

— Моя мама всегда хотела дочку, вот и звала так, — я просто не смогла придумать более приличного ответа быстро. Мой шеф многозначительно крякнул, словно соглашаясь, что против матери не пойдёшь.

— Я так тебя звать не буду, будешь Мици, а там посмотрим, — успокоил меня он, чем вызвал у меня новую волну вопросов.

— А что будет дальше? — я правда плохо соображала, но мне было любопытно и важно понять, что меня ожидает в будущем. Будут ли все дни похожи на этот?

— В смысле, дальше?

— Ну дальше? Как будет проходить учёба?

— Мы сейчас с тобой обговорим все организационные вопросы, я пойму, с чего нам стоит начинать, потом отведу тебя к коменданту для получения постоянной метки, заселим тебя в общежитие, всё как обычно, — спокойно ответил он мне и, наконец, остановился. Я посмотрела на дверь и на меня накатила волна дикого ужаса. Усталый мозг осознал, что именно тут у своего шефа я ночевала. В его кровати. Которую, кажется, ещё и забыла заправить за собой, настолько торопилась на экзамен. Что же делать? Как объясниться?

— Ммм, насчёт общежития, — робко начала я, пытаясь найти подходящие слова, которые упорно отказывались находиться. Как же его звали, моего однофамильца? Вроде же говорили его полное имя.

— Послушай, Томмасо, — я совершенно не была уверена, что вспомнила правильно, но в ответ получила только останавливающий жест. После него мой, скорее всего, скоро уже бывший шеф распахнул дверь и зашёл в комнату.

Я тут же мышкой нырнула за ним и, быстро оглядев всю картину, зажмурилась от страха.

Задаваться вопросом о том, какого демона ленивая я не убралась за собой, было поздно. Что поделать, я совсем не ранняя пташка и проснуться, а тем более заставить мой мозг работать до завтрака, так и вообще миссия невыполнимая.

— Надо звать коменданта общежития и разбираться, что здесь произошло, — ровным голосом сообщил мне мой однофамилец.

— Не надо, — буквально пискнула я, — это я, — и снова зажмурившись, втянула голову в плечи.

Отчего-то вспомнилось, что в подобных случаях отец начинал истерично кричать, что был проклят тот день, когда я появилась на свет, от нахлынувших воспоминаний захотелось буквально сжаться в маленький комочек. Исчезнуть.

— В смысле, ты? Ты ночевал в моей комнате? — голос моего шефа был на удивление спокоен, словно мы какой-то новый рецепт обсуждали, а не моё признание в нарушении целого ряда правил, не говоря уже о моральных нормах.

— Общежития были забиты битком и комендант разрешил мне на одну ночь переночевать в твоей комнате, раз мы однофамильцы, — последнее слово я почти прошептала.

— И ты решил сделать это в моей постели? — в голосе Томмасо сквозила явная усмешка.