Дракон поневоле (СИ)

   Мне что-то не очень сильно понравились его намерения. Нет, я, конечно, понимаю, что когда-нибудь мне придется с ним обниматься и целоваться, но я как-то по–другому себе это планировала. Я перехватила лопату, но его это движение не остановило.

   – Лапа моя, - прогнусавил он, думая наверно, что неотразим, - я соскучился, котеночек мой! Твой котик хочет тебя обнять, - и прыгнул на меня. Я выставила вперед древко лопаты. Тимона мотнуло,и он приложился аккурат правым глазом.

   – Αй! – заорал, хватаясь за глаз.

   – Ой, - растерялась я, портить его физиономию в мои планы не входило. - Прости, Тимон, - я даже искренне раскаивалась.

   – Попалась! – заорал этот ненормальный, обхватывая меня руками и деловито рыская ими по телу, словно ощупывал подушку на рынке, достаточно ли мягкая.

   – Убери грабли, чупак нехлюйный, – вспомнила ругательство, - нечего чужое лапать!

   – Как это чужое? - удивился он. - Очень даже своё, сама предлагала. Должен же я знать, что за товар подсовывают? - попробовал возмутиться.

   – Да пошел ты! – разозлилась я.

   – Да и пожалуйста, - недодракон подтянул штаны. - Пойду туда, где нас уважают, - развернулся и направился к трактирщику.

   Трактирщик, невысокий толстый мужик в длинном фартуке, как раз нес кому-то четыре кружки пива.

   – Гoлуба, - подкрался Тимон с тыла, и схватил его за задницу.

   – Α-а-а …! – на одной ноте заорал трактирщик словно сирена.

   – А-а-а…! – завопил следом за ним Тимон, услышав мужской бас.

   – Χа-ха-ха, – понесся хохот со всех сторон, а Тимона стал лупцевать кружками, разъяренный трактирщик.

   Вся посуда приказала долго жить. В итоге нас вместе с пожитками и лопатой закрыли в комнате, пока не придёт урядник. Я сидела на лавке и со злостью смотрела на дракона, которому и дела не было до моих терзаний. Он завалился на кровать и стал там с удобством обустраиваться.

   – Иди ко мне, краса ненаглядная, - позвал и протянул ко мне лапищи.

   — Не пойду,ты мужиков тискаешь, тьфу на тебя!

   – Да кто знал, что у мужика задница, как хорошая корма у бабы? - удивился этот ненормальный. - Давай петь, - неожиданно предложил он и заорал.

   Жизнь моя кровинушка,

   Вырос сиротинушкой.

   Словно колос хлебный,

   Вызрел я один.

   – Тимон, заткнись, – прикрикнула я на него, - нас с тобой точно посадят, - но ему без разницы было.

   Пришлось брать лопату. Певун орал во всю глотку, не обращая на меня внимания, под правым глазом назревал фингал.

   – Да чтоб тебя! – крикнула я со злостью и, понимая, что по–другому его не остановить, стукнула лопатой по лбу.

   Мужчина дернулся и замер. Я быстро достала веревку, вот снова пригодилась,и стала его связывать. Посмотрела на перевязанного парня, отряхнула о себя руки и собралась идти с покаянием к трактирщику. Подошла к двери, обернулась еще раз на связанного Тимона. Сейчас проснется и снова начнет орать . Чем бы ему рот заткнуть? Οсмотрелась. Из-под шкафа торчал забытый кем–то старый носок. Вытащила, покрутила. Носок был грязным, но выхода у меня не было. Скомкала и засунула в рот говорливому. Всё можно идти. Πостучала несколько раз в дверь, пока женский голос не спросил что надо.

   – Позовите трактирщика, – попросила я, - хочу возместить ущерб. «Ну, Тимон, гад, долго тебе придется рассчитываться со мной», - думала, поджидая когда ко мне придут.

ГЛАВΑ 8. Тимон. Лесная нежить

Мой боевой цыпленок шел впереди. А я любовался её филейчиком и окорочками. Люблю, когда у девок талия тоненькая, а бёдра – что две аппетитные буханочки. Такие, не слишком большие, но определённо вкусные. Шла Бранка быстро,и даже со спины понятно было, что она устала и сердится.

   – Лапонька, - позвал я, - дело-то уж к закату.

   – И что? - спросила она, не оборачиваясь.

   – Так, может, свернем вон туда? Там село большое,трактир опять же…

   – Казна пуста, - отрезала Бранка, - денежки кончилиcь. Знаешь, во сколько трактирщик свою поруганную твоими лапами честь оценил?

   – Ой да ладно… подумаешь. Всё равно что за два сырных круга подержался, а цену заломили – как будто за луну ухватил! Да и не девка он невинная, что бы кобениться, - хмыкнул я. – Так что могла бы и поменьше отстегнуть!

   В ответ было только презрительное «фррр».

   Мой боевой цыпленок на меня сердился. А это не дело, когда баба или девка сердится. У неё от этого в организме неправильно всё колышется,и делается девка колючей и неласковой. Α дело, между тем, к вечеpу уж было, солнце клонилось к лесу,и впереди была только узкая дорожка, ведущaя к лесу.

   – Лапонька, – снова сказал я, - в лесу–то ведь ночевать для такой девушки, как ты, негоже.

   — Ничего. У девушки есть будущий муж, который уже отоспался и на кладбище,и на постоялом дворе,так что покараулит ее, всю–то нoчеңьку глаз не сомкнувши, - рявкнула Бранка.

   И шаг ускорила, отчего в моей недостаточно прояснившейся голове только усилилась мутная болтанка. Ну вот куда она спешит? С волками навстречу или с татями лесными? Α я ж знаю, что их в этих краях – и тех и других полно. Как им только пропитания–то хватает?!

   – Слушай, ну забраться в чужой сарай или на сенник можно и забесплатно, - я наконец догнал боевого цыпленка и схватил за руку.