Дракон с отрезанными крыльями (СИ)

Но боги не собирались так просто прерывать наказание. Каким бы баловнем судьбы Лил ни был, а, видимо, и их чаша терпения переполнилась. Он же просил Ивон, чтобы Ариана была счастлива. Почему вдруг решил, что это относится и к нему? Ариана вполне может быть счастлива и без него… Не ее вина, если Лил разочаровал жену. Да еще и не знает, что делать, чтобы хоть как-то исправить ситуацию.

Ариана не выносила их разлад дальше спальни, уверив детей, что перебралась к Ане в комнату, только чтобы той не было страшно одной, а в дневное время честно выполняла все свои обязанности и не давала ни единого повода заподозрить, что происходит на самом деле. А вот Лил даже глаза на нее поднять не мог. Не потому что было стыдно, а потому что до онемения боялся увидеть на ее лице равнодушие. Ариана умела уничтожать одним взглядом, и Лил на собственной шкуре испытал последствия ее немилости. Вот только искренне верил, что тот месячный ужас никогда больше не повторится. Ошибся. Теперь расплачивался за самоуверенность.

Дрова раскалывались наискось, огонь не желал разводиться даже с помощью хвои, а охотиться Лил вообще словно разучился. Всю неделю приходил домой с пустыми руками, лишив домашних мяса, а себя остатков покоя. С каждым днем у Арианы было все больше поводов разочароваться в нем. К чему ей мужчина, от которого в доме никакой пользы? Вилхе и то с отцовскими обязанностями лучше справлялся, а еще чуть подрастет — и вовсе Лила заменит. А пока Дарре подсобит: он на глазах силу и уверенность набирал. Рыбу ловить махом научился, значит, и с охотой проблем не будет. Обеспечит семью пропитанием.

От таких мыслей хотелось удавиться, и Лил гнал их, упорно пытаясь вернуть себе хоть какую-то удачу. Но та, казалось, окончательно отвернулась от него. И, умудрившись во время очередного похода за добычей попасть в капкан, Лил в этом убедился.

Сохраненный богами звериный нюх позволял ему чуять металл за несколько метров и обходить ловушки стороной. Что случилось на этот раз, Лил мог только догадываться. Может, слишком увлекся погоней за зверем, надеясь хоть сегодня принести в дом провиант. Может, опять закопался в самоуничижении и пропустил опасную ловушку. Как бы то ни было, капкан захлопнулся на его ноге, пробив ее вместе с обувью и окрасив кровью свежевыпавший снег.

Лил позволил себе закричать в голос от боли, хотя, кажется, больше душевной, чем физической. Гадко, конечно, что испортил почти новые башмаки — и особенно мерзко будет, если это заметит Ариана, — а нога — Энда с ней! — заживет: на драконах все заживает. Даже повода сыграть на Арианиной жалости нет, а Лил уже и на нее был согласен. Докатился!

Перевязав кое-как раны, чтобы остановить кровь, он продолжил охоту. Но вскоре оказалось, что быстро бегать с поврежденной ногой, а уж тем более лазить по деревьям было очень неудобно. Поняв, что и сегодня не получится порадовать родных свежей зайчатинкой, Лил от души помянул Энду и, прихрамывая, отправился домой.

Ариана, как всегда, смолчала, поставив на стол куриный суп. Они уже пару лет разводили на заднем дворе хохлатых, но Ариана никак не могла научиться сворачивать им шеи, всякий раз оставляя эту обязанность Лилу. Он на охоте привык ко всему и был рад избавить жену от неприятных дел. Как какое-то доказательство того, что она не может без него обходиться. Оказывается, может. Даже если эту несчастную курицу прикончила не она, а кто-то из ребят, Лил им все равно оказался не нужен. С курами они и без него проживут.

Лил неожиданно замерз. Сначала сердцем, потом всем телом, ощущая холод физически. Окоченели пальцы рук и здоровая нога. Вторая, напротив, горела и болела все сильнее. Лил заставил себя проглотить Арианин суп, почти не чувствуя вкуса, наскоро поблагодарил и поднялся в спальню. Там размотал ногу и даже присвистнул от изумления.

Ступня опухла и то ли покраснела, то ли посинела. Вокруг ран образовались отвратительного вида нарывы: черные дырки в фиолетовом обрамлении. Лил не видел у себя таких никогда в жизни. А ведь и в капканы попадал, и на эшафоте вон всю прелесть казни прочувствовал, и от кочевников по полной получил. И все заживало само собой. Возможно ли, чтобы зубцы капкана были обработаны каким-то ядом? Лил вспомнил, как освобождал ногу, но запахов посторонних тогда не чуял. Почему же раны так воспалились? Неужели оберег перестал действовать? Он охранял почти тринадцать лет, пока Ариана любила. Значит, больше не любит?..

Сердце окоченело в секунду. Ломота от ран поднялась по телу, вызывая то дрожь, то приливы жара, бросая в липкий пот, вынуждая зубы стучать, заливая необъяснимой слабостью и желанием только упасть в кровать и отрубиться, чтобы не чувствовать ни этих уничтожающих приступов, ни тупой разъедающей боли от того, что он окончательно разочаровал Ариану…

* * *