Дракон старой ведьмы

– Ни за что! – ответил Боня-призрак, гордо сложив руки на груди. – Чтобы я, живой король, да в привидения по своей собственной воле подался? Ну уж дудки!

– Вот видишь, – развел руками Тимка, – потому и пришлось без предупреждения. Для твоей же пользы. – Мальчик проверил веревку: где-то до середины она была нормальной, материальной. А дальше постепенно становилась воздушной – тимкины пальцы ощутили там одну пустоту.

– Для пользы! – возмущенно бормотал в это время Хозяйственный, покрепче затягивая узел на своем животе. – Ну вот, поголовно все только и делают, что пекутся обо мне! И все, понимаешь, для моей пользы. Мама в угол ставила – для пользы, папа ремнем лупил – тоже для пользы. В тюрьму меня королевский ревизор чуть не упек – опять же для моей пользы! И вот, докатился – для собственной пользы привидением стал. Все, дальше некуда…

– От винта! – завопил Тим, встав на тапок обеими ногами, – пристегнуть ремни! Кто не спрятался – я не виноват, – и плавно взлетел над островком.

Летели они хоть и невысоко, зато быстро, с ветерком, как Тимка и обещал, – мальчик выжимал из шлепанца всю скорость, которую тот мог выдать. Ветер свистел в тимкиных ушах; частые волны где-то там, под тимкиными ногами, с сумасшедшей скоростью уносились назад; мрачный Хозяйственный со сложенными на груди руками невесомой тенью летел следом за тапком.

Вид у Бони был несчастный и печальный, словно обидели его ни за что ни про что. Как будто кто-то по ошибке дал ему в ухо и ушел, не извинившись… Однако постепенно Хозяйственный оттаял. Прохладный морской ветер в буквальном смысле пронизывал его насквозь, но это было, как ни странно, даже приятно. Словно Боню кто щекотал изнутри, всего – с ног до головы. А солнечные лучи почему-то казались вкусными и очень питательными: Хозяйственный давно не чувствовал себя таким умиротворенным, сытым и добрым. Как будто бы он только что миску сочных пельменей навернул, да все это свежим пивком и запил.

– Эх, хорошо! – от души крикнул Хозяйственный в небо, в восторге раскинув руки в стороны, как крылья. – Живут же призраки, а! Солнцем сытые, ветром умытые. Все, решено – ежели меня из королей вдруг кто уволит, немедленно пойду в привидения, – и радостно захохотал.

Вот в такой необычной связке они и летели весь день – Тимка на тапке-буксире и развеселое привидение по имени Бонифаций. Правда, иногда Тимка все же делал остановки – как он говорил, по технической надобности: поесть и отдохнуть. При помощи камня Тим на лету создавал очередной дежурный водяной островок, где и превращал Боню опять в нормального человека, чтобы не скучно было одному за скатертью сидеть. Чем Хозяйственный был очень недоволен – теперь ему хотелось оставаться призраком все время. Всегда и желательно без перерывов на обед.

Ближе к вечеру там, куда летели Тимка и Боня и куда направлялось предзакатное солнце, из туманной дымки проступили острые вершины гор. Вскоре узкая полоска суши черной ниткой протянулась вдоль всего горизонта; далекие горы на ней неаккуратным частоколом подпирали низкие ватные облака.

Земля быстро приближалась. Волны, разогнавшись за весь свой долгий путь по морю, резво налетали на песчаный берег, с электрическим шипением вскипали на нем белой пеной и, выдохшись, неспешно уползали обратно в море, на подзарядку.

Сразу за пляжем пошли редкие деревья. Странные, высокие деревья с широкими иглами листьев, не то сосновые пальмы, не то пальмовые сосны – Тимка с высоты и не понял. Спланировав поближе к занятным растениям, Тим неуклюже приземлился на песок, под конец посадки вообще выпав из тапка.

– Приехали, – просипел Тимка, лежа на спине и глядя на парящего над ним Хозяйственного, – всем покинуть салон самолета! Аэроплан дальше не летит, у него керосин закончился, – и закрыл глаза. Все-таки он сильно устал за этот длинный полетный день.

– Не хочу покидать! – капризным голосом заявил Бонифаций сверху. – Хочу и дальше быть призраком! Летать хочу! Имею право. Мы призраки, птицы вольные! – и стал торопливо развязывать узел веревки. Тимка вздохнул, на ощупь достал из ножен зрачковый камень и одним выстрелом превратил скандального призрака в живого и не менее скандального Хозяйственного.

– Свободу призра… – только и успел крикнуть напоследок Боня, после чего полностью материализовался и, дрыгая ногами, плюхнулся из воздуха на горячий песок рядом с лежащим Тимкой.

– Здрасте вам, – добродушно сказал Тимка Боне, – с прибытьицем – и сел. Сел и Хозяйственный, потирая правый бок.

– Тут камень под песком, – пожаловался Боня, – мог бы и в каком другом месте меня очеловечить. Где помягче.

– Ничего, пройдет, – ответил Тимка, с трудом вставая на ноги. – Поменьше выступать надо было! Вот отвязался бы и улетел, пока я место получше выбирал. Где я тебя тогда искал бы?

– Шутил это я, – виновато потупился Боня и покраснел. – Знаешь, на меня просто какое-то затмение вдруг нашло! Привиденческое, елки-палки.

– А сейчас как? – участливо поинтересовался Тимка, в упор разглядывая Хозяйственного. – Прошло?

– Прошло, – с сожалением вздохнул Боня. – Совсем прошло.