Дракон Тирании

— Мы буквально переписываем себя, как книгу, меняясь внешне вслед за своей сущностью. Это работает и в отношении Истины, само по себе это знание, которое ты просто держишь в голове и которое можешь вложить во что-нибудь, изменив свойства предмета, — Жон хмыкнул. — Но даже если ты не умеешь или не хочешь вкладывать во что-нибудь эту Истину, как минимум в один предмет ты уже её вложил…

— Она в твоей голове, — тут же догадалась Белла.

— Да, молодец, — Жон кивал своей дочери и улыбался. — Поэтому черепа безумцев, что сошли с ума, прикоснувшись к истине и тех, кто считал себя мудрецами, раскрывающими тайны бытия, содержат ту часть Истины, что у них была, а также некоторые воспоминания которыми хозяин черепа обладал при жизни.

— Мистер Арк, я правильно понимаю, что ваша голова тоже является бомбой замедленного действия? — спросил Озпин.

— Скорее уж это библиотека, сравнимая по своей ценности с Реликвиями Светлого Брата, — хмыкнула Салем.

Жон на это только плечами пожал. Он уже думал над тем, как обезопасить Ремнант от Истины, и пока самым разумным способом было просто уничтожение собственной головы перед смертью, то есть самоубийство, что не так-то просто сделать, даже если смерть и так уже на пороге. Но что-то другое ему в голову пока не пришло.

Зато у него было сразу несколько предположений, что за хрень могла происходить в иных мирах, где носитель души дракона не позаботился о защите мира от Истины, да ещё и от некоторых своих воспоминаний… даже интересно, бродят ли где-то там, по другим мирам, безумцы со знаниями из десятков или даже сотен миров? Жон очень надеялся, что нет.

А тем временем можно было увидеть, как Эдвард касается расколотого черепа.

— Мастер Виллем, я пришёл попрощаться с вами, — сказал молодой и привлекательный мужчина.

— О, я знаю, знаю, — заметил уже не молодой и полнеющий человек. — Теперь и ты собираешься предать меня?

— Нет, не предаю, но вы никогда ничего не слушаете, — Лоуренс покачал головой. — Прощайте, мастер, я не забуду ваши слова.

— Мы рождаемся из крови, воспитываемся кровью, погибаем от крови. Нам надо открыть глаза… — Виллем проговорил слова, которые часто повторял своим ученикам. — Бойся древней крови.

— Я должен идти, — будущий викарий Церкви не собирался ни спорить, ни выслушивать осточертевшие наставления.

— Клянусь богами, бойся ее, Лоуренс…

— Ты просил её запомнить эти слова, — припомнила Блейк. — Про глаза и про страх.

Жон на это только кивнул.

— Вынырнув из чужих воспоминаний Эдвард задумался. Он видел Бюргенверт, каким его запомнил Лоуренс и увиденное ему совершенно не понравилось. А ведь все это было очень давно, и на примере Ярнама, можно было уверенно предположить, что сейчас там всё ещё хуже, — Жон хмыкнул. — Но нашему сородичу уже просто было интересно, что же тут творится, к тому же его пригласили на разговор в Сон Охотника.

Прямо возле трупа Амелии появился призрачный фонарь и четыре изуродованных детских трупика, что махали Эдварду ручками, подзывая к себе.

— Я бы ни за что к ним не подошла, — заметила Янг.