Дракон цвета смерти (СИ)

И сейчас мне искренне больно. Если бы не другой мир. Не драконы. Не Виола, с которой мы срослись душами. Не дела, которые надо делать…

Я точно знаю, будь я сейчас у себя дома, в Москве, и корчилась бы я от боли, как раздавленная змея. И кусала бы во все стороны, и тошно мне было бы до ужаса.

Потому что ни одно умное и правильное слово не способно тебя вылечить от душевной боли. На это способны время и ты сама. Но — и только.

А со стороны тебе могут что хочешь говорить — не поможет. Некоторые вещи надо осознавать внутри себя. Не иначе.

— Именно. Вот тебе мое предложение. Если ты сумеешь полюбить — искренне, честно, настолько, что поставишь интересы чужого мужчины выше своих, рискнешь ради него самым дорогим — я поверю, что жизнь не закончена. А не сможешь — не обессудь.

Я потерла кончик носа.

Ага, делать ровно то, от чего зареклась. После Димки я себе честно клялась, что ни один мужчина, никогда, ни за что… А уж чтобы я, обжегшись, да влюбилась… я что — дура⁈

— Полагаю, что нет, — со змеиной ухмылкой сообщила богиня.

Я поняла, что попала в классическую вилку. Но…

— А вдруг я через год помру? Тогда точно не успею влюбиться… и что с нашим договором будет?

Аласта задумалась.

— Это проблема. Вы, смертные, очень хрупкие.

Я развела руками. Да, мы такие. На том стоим и тем живем. И умираем тоже.

— оговорим сроки? — предложила я. — Скажем, сто лет?

Аласта погрозила мне пальцем.

— Нет. Сроки будут такие. Если до твоей смерти ты сумеешь что-то подобное, неважно, через год или через сто лет, я сниму проклятие. Если нет… ладно! Я позабочусь о твоем хорошем посмертии.

— Получается, я в выигрыше и так — и этак?

Аласта пожала плечами.

— Ты первая, кто сумел до меня докричаться. По-настоящему. Ты сама это пережила, ты держишься, ты живешь дальше. Не как мои жрецы…. Они красиво говорили, а в душах — пустота. Непонимание. Равнодушие… лишь бы я и дальше помогала, лишь бы они получали деньги.

— Нашему тренеру было не все равно. Но мы ему давали прибыль, — честно созналась я. — Лошадь кормят, чистят, ухаживают… и сдают на живодерню, когда она уже не может приносить доход.

— Практически, — согласилась богиня. И улыбнулась почти по-человечески. — Я не стану подталкивать тебя к пропасти, ты сама будешь делать свой выбор, и сама идти вперед. Но когда твоя дорога завершится, мы поговорим еще.

Я кивнула.

— Это царские условия. Я согласна, конечно.

— Ты не веришь, что полюбишь.

— Не верю. И вы тоже.

— Не люблю проигрывать, — взмахнула рукой Аласта. — что ж, договор заключен.

— Если до моей смерти я сумею полюбить — искренне, и пожертвовать ради любимого всем, включая жизнь, вы снимете проклятье.

— Да. Условие — ты никому об этом не говоришь.

— Почему?

— Потому что найдется много мужчин… ты поняла.

— Но речь ведь будет идти не о них, а о моей способности любить?

— Это должны быть искренние чувства. А не обольщение.

Я вздохнула.

Учитывая мой змеючий характер, вряд ли я польщусь на жиголо. Димка меня все же любил — вначале. Это потом он полюбил другую, но какое-то время его чувства были искренними.

Аласта кивнула.

— И это верно. Что ж. Договор заключен, ты хранишь тайну?

— А Виола?

— Драконица? Она ничего не увидит. Ты сама расскажешь то, что захочешь.

— По рукам, — вздохнула я.

И протянула руку вперед. Коснулась стены «водоворота».

Аласта погрозила мне пальцем.

— Не надо. Я сама.

И на ее ладони вспыхнуло что-то черное. Как воронка… и я тоже почувствовала резкую боль в ладони.

— Ай!!!

Глаза я закрыла всего на долю секунды. А открыла уже в храме.

Флягу я высосала до донышка. И галету съела. А потом кое-как выползла из храма и направилась туда, где горел костер…

На дворе стоял вечер, я видела и девочек, и драконов, и подруги сидели вокруг костра, а драконицы лежали чуть поодаль.

Им было хорошо. А мне… у меня болела ладонь.

Я посмотрела на нее.

На моей ладони свернулась клубочком черная змея. Очень ядовитая, без сомнений.

Аласта дала мне свой знак. И пари мы заключили.

Интересно, Даннара выбрала именно меня в расчете на наш разговор? Или на что-то еще?

Божественные замыслы, фиг разберешь… я точно не возьмусь. Выжить бы.

Влюбиться?

Лучше девочкам даже ни о чем не рассказывать. И Виоле. Неприятно лгать, конечно, но что-то мне подсказывает — змея поставлена не просто так, и кусаться она будет по-настоящему.

Не надо мне рисковать ни собой, ни девочками. Ни Виолой, ни кем-то другим. Совру, конечно… пусть обижаются, зато живы будут. Это важнее, чем их мнение обо мне, вот и все.

— Каэтана?

Мариса заметила меня первой.

— Каэтана! — взлетела вверх Олинда.

— Каэ!!!

Я почувствовала себя почти счастливой.

— Девочки! Как я рада вас видеть!

— Каэ, ты садись, давай я тебе попить налью… и кушать тоже….

— Много времени прошло? Долго я там была?

— Два дня.

Ну… и разговор продолжался дольше. Это понятно.

— Два дня….

— Каэтана, о чем вы говорили?

Я хлопнула залпом стакан травяного взвара с медом, в один укус слопала поджаренный на костре сухарик — и выдохнула.

— Сейчас расскажу. Минуту.

Еще стакан взвара. И — не врать. Ну…. Хотя бы по минимуму.