— Но если бы он не смог выговорить слова целиком, мы бы подумали о Марсии.
Старый инспектор уже с явным интересом смотрел на своего сына.
— Понимаю, понимаю... Ну а настоящее имя Марша — Обри? Уж его бы ты наверняка разобрал.
— Ты так думаешь, отец? Но он лепетал из последних сил, едва слышно, я бы совершенно спокойно перепутал его с «Одри».
— Хм! — Инспектор притих.— Хм! — повторил он еще раз.— Странная история. Подожди-ка... Тоже мне, профессор нашелся! Неужели Бенедикт не сумел бы найти вариант, недвусмысленно указывающий только на Марша? Ведь он был единственным мужчиной в доме, не считая хозяина, разумеется. Взял бы и произнес «мужчина». Ты бы сразу все сообразил.
— Именно об этом и я себя спрашивал. Но ведь он ничего подобного не сделал. Или не догадался сделать? А если все-таки догадался? Такой вариант стоило обдумать. Предположим, он хотел проговорить «мужчина» и тоже боялся других истолкований.
— Но ни у кого из замешанных в историю имя похоже не звучит,— возразил инспектор.
— Да, но разве мы все имена знали? Отнюдь нет! Вспомни-ка фамилию Лауры! Именно отсюда я и заключил, что она должна начинаться на «муж...». И что же? Лаура действительно оказалась Мужзони. Потому Бенедикт и страшился этого слова. Не закончи он его, и все подозрения упали бы на Лауру, как только мы бы ее раскопали.
Старый инспектор сокрушенно покачал головой.
— С таким каламбуром мне еще встречаться не приходилось. Но ты же утверждаешь, Эллери, что Бенедикт назвал-таки перед смертью убийцу. И ты буквально голову сломал, думая над этим.
— Конечно, ведь поначалу я ничего не понял.— Эллери недовольно поморщился.— У меня и в мыслях тогда не было, что в последнее мгновение он выдаст преступника. А потом это и вовсе позабылось. Помнишь, что он повторил несколько раз в трубку?
— Какую-то чепуху. Вроде того, что находится дома.
— Это для пас была чепуха, а для него — нет. Он выбрал слово «дома». Сперва я предположил, что он не расслышал вопрос. Я ошибался: вопрос он расслышал прекрасно, ибо местоимения «кто» и «что» довольно сильно отличаются друг от друга с точки зрения фонетики.
— И как же ты все объясняешь, Эллери? Ведь «дом» или «дома» совсем не похожи на имя убийцы. Другое дело, если бы такое имя в принципе существовало. Но его нет.— Инспектор был искренне удивлен.— Может, следуя твоей теории, он пытался выговорить совсем другое слово, только начинающееся со слогов «дома...»?
— Да,— ответил Эллери, чувствуя отвращение к самому себе.— Если бы Джонни сумел выразиться поотчетливее, а не просто «ом» и «ома», или будь я подогадливее, мы бы решили головоломку еще в ночь убийства.
Старого инспектора словно осенило. Но тех! не менее, он посмотрел на сына так испуганно, словно не мог поверить собственным мыслям. Сын ободряюще ему кивнул, и инспектор, наконец, произнес:
— Значит, Бенедикт хотел сказать...
Но Эллери не дал ему закончить.
— Да, отец, Бенедикт хотел сказать «гомо»!
Творчество Стаута разнообразно: здесь и реалистические романы, и научная фантастика, и детективы. Наиболее известен его обширный, создававшийся на протяжении трех десятилетий (с 1934 года) сериал, герои которого — частные сыщики из Нью-Йорка Ниро Вульф и Арчи Гудвин. Они действуют в сорока шести произведениях писателя, изданных тиражом свыше 10 миллионов экземпляров. Это классика американского интеллектуального психологического детектива.
Умер Р. Стаут в городе Денбюри, штат Коннектикут, 27 октября 1975 года.