Дракон в одуванчиках (СИ)

Когда мы уходили, нас провожали как в последний путь. Мужики смотрели на нас, как на сумасшедших, и их можно было понять. Кто же путешествует по северным островам в разгар зимы? Абсолютно спокойной и даже равнодушной оставалась одна Магрида. Мне показалось, что она была рада, что мы уходим.

Вышла из дома — и меня снова настиг культурный шок.

Видеть издали огромные массы снега это одно, а пребывать посреди снежной пустыни наяву, а не во сне (как это бывало раньше), совсем другое. Мне показалось, что мы вышли из сугроба. Списав это на темноту раннего утра, я все же решила оглянуться. Так и есть — свет огромной луны и мириад ярких звезд позволили разглядеть дверь в белом сугробе. И снег везде. И ничего кроме снега. Да как же они здесь живут?

— Выйдем за пределы фермы и полетим, — вывел меня из ступора голос Рихара. — Какие смешные штуковины! — он повертел в руках снегоступы. — Надевай.

Мы надели и поплелись вперед.

— Когда мы полетим уже? — взмолилась я минут через двадцать. Ходить на снегоступах непросто.

— Лика, мы и мили не пошли! — изумился Рихар. — Площадь ферм викингов от семи до десяти квадратных миль. Часа через три добредем.

— Я не смогу идти столько! Да кто нас увидит? — Настаивала я на своем. — Холодина собачья на улице. Все по домам сидят.

— Наверное, ты права, — задумчиво посмотрел на меня Рихар. — Хорошо. Полетели.

И он поднял нас левитацией и мы понеслись быстрее ветра.

— А ты заметил, что они не праздновали Новый год? — от нечего делать, меня потянуло на разговоры.

— А викинги и не празднуют Новый год, как мы. У них Новый год наступает в третью субботу октября с приходом зимы и переходом к ночной жизни.

— Ночной жизни?

— Вижу, ты ничего не знаешь о викингах, — улыбнулся Рихар и начал рассказывать. — У викингов два времени года: зима длится с конца октября по конец апреля и лето — соответственно с конца апреля по конец октября. Смена времени года — важнейшие события и празднуются по нескольку дней. Условия жизни тут суровы, а приход зимы означает переход к сложным временам, когда все зависит только от того, успели ли люди подготовиться. Зимние ночи здесь значительно темнее и дольше, чем у нас. Солнце поднимается поздно, а садиться рано — поэтому и говорят, что наступает ночная жизнь.

У них полно и других праздников. Викинги, как и мы, празднуют Ночь ведьмы, Дни весеннего и осеннего равноденствия, Дни летнего и зимнего солнцеворота… а в начале января они празднуют Ёль — поклонение лесному божеству. Это один из немногих праздников, где необходимо приносить жертвы.

— Человеческие? — не удержалась я.

— Раньше — да. Резали молодых сильных юношей и девственниц. Но сейчас это специально выращенное животное. Упитанное, здоровое. Даже несмотря на нехватку корма, жертвенное животное перекармливают. Чтоб оно было пожирнее, побольше.

— Зачем, — не поняла я. — Не лучше бы зарезать больное животное. Зачем портить то, что самому необходимо.

— Это ты мыслишь, как житель атеистической страны, где нет богов, а следовательно нет и их милостей, и наказаний. Викинги поклоняются Ёлю, лесному божеству, от расположения которого сильно зависит их жизни. Если принести божеству плохую жертву, которая ему не понравится или же обидит, он сделает так, что ты летом дров не напасешь, и дичи не поймаешь, и шкуры все дырявые будут. А без всего этого человеку здесь не выжить. Поэтому-то и проносят в жертву только лучшее, чтобы задобрить Ёля.

Викинги собираются у огромной старой ели, поют песни, танцуют, а затем старший рода приносит жертву. Внутренности развешивают на ветках, как мы елочные игрушки, а кровью обмазывают ствол.

— Фу! Какая мерзость!

— Согласен, — кивнул Рихар. — Не стоит портить еду. Ее нужно съедать.

Да, дракона за версту видно.

— Давай помолчим немного, — озадачено сказал Рихар, — я, кажется, заболтался и сбился с пути.

— А куда мы летим? — теперь озадачилась я.

— На Альду, разумеется.

Дальше летели молча. Кругом — снежная пустыня и ничего более. От унылого пейзажа стали приходить унылые мысли.

Ну, зачем? Зачем я ввязалась в эту авантюру? Зачем сбежала из дворца в празднование Нового года и никого не предупредила? Неужто нельзя было цивилизованно организовать экспедицию? Что скажет Эми, когда я вернусь? А Алек? Бедняга от огорчения на себе волосы, наверное, рвет. Он и так один раз нас терял… Сейчас Эми на месте, рядом с ним. Но легче Алеку от этого не делается.

Но помириться с ними будет нетрудно. Достаточно извиниться и рассказать, как прошло приключение. А о том, что скажет мэтр Влас, думать не хотелось. Да и не будет он ничего говорить — сразу убьет. Медленно, смакуя удовольствие. А Алиар будет подавать ему пыточный инвентарь.

Так и представляю пыточный подвал, освещенный только несколькими факелами. Я, прикованная к дыбе, в одном нижнем платье и с распущенными волосами. Мэтр Влас, почему-то без рубашки и в кожаных штанах в обтяжку, сжимает в руке плетку…