Дракон в зефире

Она считала петли, повторяя "найдется, найдется", как заклинание. Вязание успокаивало. И Лерочка и думать забыла про странного старика, про подружку, про горькую обиду, поселившуюся в груди. А потом самолет тряхнуло. Девушка вцепилась в спицы, в иллюминаторе потемнело. Она обеспокоенно выглянула и обомлела. За бортом бушевала гроза. Казалось, что самолет плывет в клубящемся тумане грозовых облаков, которые плевались и изрыгали молнии. Лерочка перевела взгляд на кресло соседа, но старика и след простыл. Машка сидела на его месте и бессовестно целовалась с лапающим ее блондином. Эти двое ничего не замечали вокруг. Лерочка откинулась на кресле и тяжело сглотнула. Уши закладывало. А так бывает, когда самолет резко меняет высоту. Девушка пыталась дышать ровно, но когда вновь открыла глаза, то от увиденного за бортом у нее чуть не остановилось сердце. Из иссиня-черного облака вынырнул… дракон! Лерочка встряхнула головой и потерла глаза руками. Дракон изрыгнул алое пламя, девушка взвизгнула, вскакивая на ноги и больно ударяясь головой о низкие полки.

— Уииии! — завизжала она, пытаясь выбраться в проход, подальше от огненного смерча, который плавил обшивку.

Она упала и поползла по проходу. Самолет стонал и дребезжал, как ящик с гвоздями. Жар опалил лицо. Лерочка хотела молиться, но не знала слов, кроме огрызка "отче наш, иже еси…" Перед глазами промелькнула вся ее короткая жизнь, на глаза навернулись слезы. И тут почему-то вспомнилась бабка. Лерочка видела ее всего пару раз в жизни. Маман не жаловала свекровь, называла ее ведьмой и отвезла внучку на смотрины только тогда, когда девочке исполнилось семь. Лерочка запомнила бабку печальной и необъятной старухой. Она взглянула на внучку и кивнула, блеснув золотым зубом и пробормотав себе под нос:

— Моя кровь… Моя. Будет толк.

Маман тогда это почему-то испугало, она схватила дочку за руку и больно дернула себе за спину. Бабка расхохоталась и склонилась над мотком пряжи, выдергивая алую нить и продолжая нести какую-то околесицу. И вот сейчас ее слова отчетливо всплыли в сознании девушки, а губы сами по себе выговорили:

— Крути, пряди, плети,

ниточку веди,

веди далеко иль близко,

ниточку плети,

весточку неси,

ниточку пряди,

молодца не жди,

а его крути, крути!..

И все вокруг трещало, разваливалось, крутилось огненной, алой, червленой, рубиновой нитью, которая, казалось, вытягивала из Лерочки последние силы… А потом наступила темнота.

Морские волны с шипением обрушивались на песчаный берег, напоминая исходящее пеной шампанское. Лерочка закашлялась, во рту было полно песка. Она потрясла головой и попыталась сесть. Немилосердно припекало солнце, было просто невыносимо жарко. Девушке казалось, что она плавает в раскаленном мареве, сквозь которое смутно угадывалась береговая линия, уходящая куда-то вдаль. И с каждой минутой море разгоралось все ярче и ярче, болели глаза.

Плохо соображая, Лерочка поднялась на ноги и побрела к скалам, под которыми была спасительная тень. Она пыталась сообразить, что произошло. Самолет упал? В море? Она выжила? Да, она определенно была жива. Но где же тогда обломки? Где остальные выжившие? Где Машка? Машка!

Лерочка остановилась и крикнула, прикладывая руки ко рту:

— Маааааш! Ау! Мааааааш!

И тут заметила, что у нее на руке намотана красная нить. Девушка оторопело уставилась на запястье. В ее вязании нитей такого яркого цвета точно не было. Лерочка хотела было распутать нить, но та так перекрутилась и несколько раз обмоталась вокруг запястья, что все усилия оказались напрасными. И сумочки, как назло, рядом тоже не оказалось. Девушка добралась до спасительной тени и села на песок, привалившись спиной к холодным скалам. Море, пляж, солнце… Но где же люди? Где хоть кто-нибудь?

Отдышавшись и успокоившись, Лерочка решительно вскочила на ноги и пошла по едва заметной узкой тропинке, которая уводила наверх, по скалистому склону. А там был лес. Дремучий и необъятный, он простирался от заката и до рассвета, под покровом странной тишины и выжигающего солнца. И почему-то казался не зеленым, а синим. А небо, наоборот, шумело и волновалось изумрудными волнами. Но раз была тропинка, значит, здесь есть люди, которые ее протоптали, а следовательно, если идти по ней, то непременно выйдешь к жилью. И Лерочка, окрыленная надеждой, зашагала по тропке.

В лесу было душно и жарко. Стояла мертвая тишина. Но девушка не унывала и двигалась по тропинке, впав в какое-то странное состояние полусна. А потом лопаток коснулся холод. Пропала ее тень вместе с солнцем. Девушка подняла голову вверх и обомлела. Что-то странное плыло по небу, задевая верхушки деревьев и закрывая собой солнечный свет. Некстати вспомнился дракон, который напал на самолет. Лерочку охватил первобытный ужас. Не помня себя от страха, она рысью припустила вперед по еще золотящейся на солнце тропинке. А потом сверху донесся рев!