Дракон восточного моря, кн. 1. Волк в ночи

Она употребила уладское слово, обозначавшее родственника по женской линии, а такое родство здесь считалось более уважаемым, чем по мужской. «И мне он тоже дядя!» – добавил про себя Бьярни, отметив это.

– Так всегда и бывает! – добавил Сенлойх мак Миад. Несмотря на грозный и угрюмый вид, который придавали ему многочисленные перепутанные косички из темно-рыжих волос и борода, это был вполне дружелюбный и веселый человек. – Враждующие роды нередко заключают между собой браки, чтобы примириться. Так было, когда наш прадед Финтан Могучий Бросок, сын Аэдана, отдал свою дочь Гормфлат в жены Руадлому Могучему Лососю с острова Снатха. Ведь тогда Руадлом пытался сесть на Каменный Трон, захватив нашу землю. И тогда наши роды примирились с помощью этого брака.

– Но теперь это родство наделало нам новых бед, потому что риг Брикрен тоже потомок Финдабайр дочери Атлухайма, как и мы, и требует свою долю наследства, – смеясь, добавила Элит.

– Для войны не нужно иного повода и причины, кроме доблести воинов! – закричал Киан, уже порядком пьяный, и все фении поддержали его дружными криками.

– А риг Брикрен не хотел бы закончить дело так же, как его дед? – Бьярни посмотрел на Элит и улыбнулся. – Может быть, это понравилось бы ему даже больше, чем обладание Каменным Троном! По крайней мере, будь я на его месте… – начал он и осекся, испугавшись, что это будет принято за дерзость.

Но Элит поняла его и благосклонно улыбнулась: для нее было естественно, что все видевшие ее хоть раз мечтают завладеть таким сокровищем.

– Может быть, многие хотели бы увести с собой красивую телочку и у многих есть золотая пшеница для посева на священном поле, но только я сама выберу того, кто придется мне по нраву! – ответила Элит и посмотрела на него так многозначительно, что у Бьярни забилось сердце.

Эта девушка была его двоюродной сестрой, но он знал об этом, а она нет. Однако, впервые увидев ее лишь сегодня и не привыкнув к мысли о родстве, он еще не мог смотреть на нее как на сестру и невольно видел в ней женщину – прекраснейшую из всех, что когда-либо рождались на свет. В отличие от другой знатной красавицы, которую он так хорошо помнил, Элит несла свои многочисленные достоинства легко и непринужденно, не подавляя ими, а, наоборот, воодушевляя. И любой, какое бы положение он ни занимал, любовался ею с самым чистым восхищением, как зарей или звездами. Она улыбалась всем так естественно, смотрела так приветливо, словно сама ее природа требовала щедро делиться благами – как река поит, а солнце согревает любого, будь он знатный герой или жалкий раб.

Стараясь отвлечься от мыслей об Элит, Бьярни пытался обсудить с Сенлойхом завтрашнюю битву, но оказалось, что обсуждать нечего. У уладов не было в обычае заранее обдумывать сражения, составлять какой-то общий замысел и тем более его придерживаться. Способ побеждать у них был один – отвага, сила и доблесть. Каждый бился с врагом как мог и умел, и победа доставалась тому войску, в котором насчитывалось больше сильных и доблестных воинов. Киан и его брат Катайре, тоже из фениев, произносили об этом целые речи, которые прочие их собратья встречали одобрительными криками.

– Но разве можно так легкомысленно относиться к такому важному делу! – восклицал изумленный и встревоженный Бьярни. – Ведь решается судьба вашей страны! Мы должны сделать все, чтобы победить, а для этого одной доблести мало, надо еще подумать головой!

– Пусть трусы думают, как им спасать свои дрянные шкуры! – надменно и насмешливо отозвался Катайре.

Ему было всего-то лет восемнадцать, борода у него едва начала расти, что в сочетании с длинными, плохо расчесанными волосами придавало ему вид не столько грозный, сколько дикий и нелепый.

– Но вы не поняли! – Бьярни было не привыкать к оскорблениям, и он не обратил внимания на упрек в трусости. У него появились другие заботы: ведь завтра он мог лишиться того самого королевства, которое было ему обещано! – Я говорю не о том, чтобы спасать свою шкуру, а о том, чтобы выиграть битву и спасти страну от завоевания! Это не одно и то же.

– Главная цель благородного человека – покрыть себя славой, кроваво-алой и вечной! – ответил ему Сенлойх с таким снисходительным видом, будто объяснял вещи, известные каждому младенцу.

– Но не затем же вы идете в битву, чтобы погибнуть!

– Конечно, за этим! – был ответ, сопровождаемый десятками изумленных взглядов. – За чем же еще! Величайшая честь – погибнуть от копья боевого искусства, геройства и силы. Каждый муж доблести идет в сражение, дабы погибнуть, покрыв себя славой, и обрести блаженство на островах Вечной Юности!