Дракон злой королевы (СИ)

А затем тихонько сползла по обратной стороне двери, ощущая себя вконец опустошенной. Хотелось плакать, жалеть себя. Но даже слезы не шли. А в ушах все звучало «люблю», сказанное Филипом.

Неужели это действительно произошло? Филип вспомнил ее, их дружбу? Слова, что он говорил ей когда-то? Их общие чаяния и надежды…

А ведь она уже пережила эту боль. Сумела отпустить его. Двигаться дальше с пониманием, что без нее ему будет лучше. Да и ей лучше одной, чтобы не было больше этой душераздирающей боли…

И вот теперь… что? Что теперь будет? Раньше она бы легко смогла доверить Филипу свою жизнь, и не только свою… А теперь?

Готова ли она снова впустить его в свою жизнь? Имеет ли право? Если он действительно вспомнил, что он любил ее, если он любит ее до сих пор… не слишком ли это жестоко будет по отношению к нему?

Киара сделала тяжелый вдох, на некоторое время задержав дыхание.

Он. Она. Все это не имеет значения.

Рука скользнула к животу. Срок еще слишком маленький, чтобы почувствовать хоть что-то, но сейчас казалось, что она на магическом уровне ощущает новую жизнь внутри себя.

Долгий шумный выдох.

Если они с Амоа уедут, в ее отсутствие формально править будет Стивен, но он будет не один. Уже сейчас Киара может вновь созвать совет, назначить недостающих хранителей Диагона.

Филип стал бы хранителем Тайн, чтобы следить за внешней политикой, а заодно она дала бы ему полномочия курировать и другие направления…

С трудом подавив зевок, она поудобнее привалилась к двери.

Но как же Амоа мог в очередной раз все сделать за ее спиной? Ведь он должен был сказать ей, спросить…

Она посидит всего пару минут, а потом обязательно пойдет спать в другое место. Всего пару минут.

***

Сознание путается, плавится, сливается с чужим. Его желания больше не принадлежат ему, его тело больше не принадлежит ему. Странные руны на руках, словно нити, за которые дергает умелый кукловод.

Кукловод ведет его… куда? Осознавать происходящее удается с трудом.

Вот он… или они? Сворачивают в левое женское крыло дворца. Прогоняют слуг, что дежурят у входа. Открывают дверь.

За окном светит яркое солнце, но занавески на окнах такие плотные, что комната погружена во мрак. Лишь полоски света между тканями говорят о том, что сейчас день.

— Адара. Ты спишь? — голос больше не принадлежит ему, он послушен чужой воле.

— Пришел поглумиться надо мной? Сказать «я же предупреждал»? — слабо откликается женщина, не вставая с кровати.

В комнате горят свечи и пахнет благовониями, от которых сознание начинает окончательно ускользать, но он изо всех сил цепляется за него. Ему нужно предупредить Адару. Ведь это не он пришел к ней сейчас. А ее палач.

— Расскажи, что ты сделала, — властно и холодно, но Адара будто не замечает подмены.

— Ничего из того, что хотела.

— Тебя подозревают в заговоре против короля.

— Я невиновна, — она вдруг резко вскакивает с кровати и подходит. — Я невиновна хотя бы потому, что он — не король.

Глаза блестят безумием в неровном свете свечей. Она проводит кончиками пальцев по его лицу, по рукам с появившимися на них рунами. Но словно бы не замечает этих рун.

— Истинный король — ты. Только ты, слышишь? А этот мерзкий, злобный, черствый…

Его руки хватают женщину за горло, сильно встряхивают, но, кажется, это лишь приводит ее в экстаз.

— Да… — шепчет она.

— Так говоришь, это я король? — неужели Адара действительно не замечает подмены? Неужели она не чувствует ярости и злобы в каждом обращенном к ней слове?

— Да… мой король…

— Расскажи мне, Адара, — голос внезапно приобретает вкрадчивые нотки, — а что ты намеревалась сделать? Что мы намеревались сделать? Чтобы я стал королем?

Это «мы» выдает с головой, но влюбленная, ослепленная желанием женщина не чувствует подвоха, она лишь доверчиво жмется всем телом.

— Убить бы твоего брата не вышло, — послушно рассказывает она. — В нем, как в правителе, заключена вся магия Валаада. Магия, которая должна принадлежать тебе. Но я нашла способ лишить его разума, навсегда обратить в чудовище и низвергнуть из этого мира.

— Хм... Что-то вроде того я и предполагал…

Адара, тем временем, расстёгивает ему рубашку, чувствительно царапая ноготками кожу. Сначала боязливо, неспешно, но, не встречая сопротивления, ее движения становятся смелее и увереннее.

Внутри поднимается удушающая волна. Это не его гнев. Это гнев его брата. Ярость мешается с возбуждением и смывает все посторонние мысли.

Сознание окончательно теряется во времени и пространстве.

Он пытался остановить это. Перехватить власть над собственным телом. Но ничего нельзя изменить. Кукловод уверенно дергает за нитки, получая от этого представления истинное удовольствие.

Сплетение тел, шёпот желания. Его грубость и злость, ее податливость, готовность отдать всю себя.

Чадящие благовония наполняют комнату легким дымом.

Перед глазами вспыхивают и гаснут звезды, он чувствует охватившее его наслаждение и мрачное предвкушение брата.

В какой-то момент, кажется, руки слишком сильно сжимают горло Адары. Но она недолго трепыхается в его смертельных объятиях и почти сразу обмякает…

***