Драконьи грезы радужного цвета (СИ)

— Я знаю. А из ландыша, напротив, лекарство, — даже не видя оскала драконьей морды Шельм знал, что Ставрас улыбается.

— Почему ты выбрал меня? — очень тихо спросил он, запрокидывая голову и подставляя лицо ласковому солнцу.

— Потому что захотелось.

— Это не ответ.

— Ну, может, я решил еще раз попытать счастье с человеком.

— Хм, знаешь, мне амбиций не хватит возжелать в единоличное владение целое королевство. Меня вполне удовлетворяет шутовской колпак. Так что, оправдаться тем, что не хотел обезглавливать королевство, у тебя уже не получится.

— Ну да, тебя послушать, осталась самая малость, — протянул Ставрас, опустив тот факт, что Августу в самом начале амбиций тоже не хватало.

— Это какая?

— Убедить тебя, что тебе нравятся не только девушки, но и один конкретно взятый дракон.

— Который и не дракон вовсе?

— Ага.

— Ну, зная твои методы убеждения, может быть, у тебя и получится.

— Ну-ну, — скептически протянул Ставрас и неожиданно исчез.

То есть, это шуту показалось, что он исчез, и Шельм, не ожидавший такого подвоха, опрокинулся навзничь, лишившись опоры за спиной. Над ним склонился усмехающийся лекарь.

— Ты! — возмущенно выдохнул шут, одним прыжком вставая на ноги и поворачиваясь к нему.

Ставрас расхохотался. Шельм прищурился и сладенько протянул:

— Милый, а дай я тебя поцалую!

— Да, не вопрос, — отсмеявшись, весело согласился лекарь, но встретив решимость в глазах шута, напомнил: — Только ты имей в виду, что этот поцелуй считаться не будет.

— Почему это?

— Потому что ты обещал поцеловать меня, так сказать, публично, чтобы развеять сомнения нашего с тобой королевича.

— Когда это я такое обещал?!

— Когда винился в том, что драконов со зверьми сравнил.

— Но…

— И не надо делать вид, что не помнишь. Я же вижу, что ты ничего не забыл.

— Это не честно! Я маленький, наивный, белый и пушистый, а ты издеваешься!

— Ну, что ты, я в твоей пушистости не сомневаюсь, просто, как лекарь, авторитетно заявляю, что ты безусловно таким и был, пока не заболел.

— Заболел? — растерянно моргнул шут.

— Конечно. Чем, как не болезнью объяснить, что теперь ты зелененький и склизкий?

— Интересно, и кто после этого из нас шут?

— Не беспокойся, я согласен на пальму первенства только между нами.

— Ну да, конечно. А с остальными отдуваться, значит, мне?

— А ты думал в сказку попал?

— Был бы в сказке, — напустив на себя притворную печаль, выдал шут, — ты бы надо мной надругался.

— Чего? — все благостное настроение Ставраса как рукой сняло. Лекарь нахмурился.

— Ну, как же, — шагнув к нему и ковыряя пальчиком кожу темно-коричневой лекарской куртки на плече, отозвался шут, не глядя ему в глаза. — Ведь в сказках драконы девиц крадут и держат в своих пещерах, полных сказочных богатств. Вот я и думаю, на что им эти дурынды, как не для того самого.

— Ты не принцесса, — задумчиво обронил Ставрас и неожиданно обхватил руками за талию, привлекая к себе. — Но я готов подумать, насчет того самого.

— Правда? — глаза шута засияли восторгом, но лекарь прекрасно знал, как искусно Шельм умеет играть собственными чувствами.

— Нет, дорогой, — опечалился он. — Староват я для того самого, годы уже не те… Совсем опустился, самому не верится, — старчески заохал он.

И только и успел заметить, как в бирюзовых глазах напротив заплясали задорные искорки. Шельм дотянулся губами до его уха и тоном томной красавицы прошептал:

— А если я буду очень стараться, поднимется?

— Будешь паясничать, рискуешь проверить, — строго бросил Ставрас, устав от словесных баталий. И шагнул в бездну, разверзшуюся у него за спиной, утягивая за собой не успевшего ничего понять Шельма.

— Вот так всегда, — прокомментировал шут, с трудом удержавшись на ногах, вцепившись в предплечья все еще обнимающего его лекаря, и обозревая комнату, в которой они оказались в окружении целой толпы цыган, среди которых мелькнуло и лицо Веровека, стоящего рядом с Роксоланой. — Только настроишься на непристойности, а тут такая подстава. Ты меня совсем не любишь, дорогой, — и трагически вздохнул, да так, что у большинства присутствующих на щеках появился румянец.

— Ну, извини. Сам же понимаешь, сначала дела, потом любовь, — отозвался Ставрас, отступая от него.

Шут еще раз горестно вздохнул.

— Вот уйду от тебя, будешь знать.

— Это к кому же?

— Да, вот хотя бы к нему, — ткнув пальцем в одного из цыган, возвестил шут. — Чем не красавец мужчина?

— Тем, что я красивее, — непреклонно заявил лекарь и шагнул в сторону застывшей статуей баронессы, склонившись в учтивом поклоне. — Здравствуйте, я Драконий Лекарь. Рад, что с вами все в порядке.

— Вашими стараниями, — тепло улыбнулся та, покосившись на шута, самозабвенно строящего глазки одному из её подчиненных.

— Не совсем моими, в первую очередь вот этого молодчика, — кивнув в сторону не прекратившего паясничать Шельма, обронил Ставрас. Все цыгане недоверчиво уставились на шута.

— А я что, я ничего, — отозвался тот, и попытался по-девичьи похлопать ресницами, за что получил очередной подзатыльник.

Возмущенно вскинулся, но лекарь коротко отбрил: