Драконьи испытания: Восхождение легенды

Мой крик потонул в рёве пламени. И я чувствовала, что погибну, если перестану гореть. Это было разрушающее, и в тоже время сберегающее пламя.

— Принеси мне пламя драконьей жизни! Принеси его! — прокричала я, и буквально растворилась в огне. Я стала огнём, стала языками пламени, чем-то большим, нежели тело, и меньше любого тела.

Но имела ли я право раствориться? Имела ли я право стать огнём без источника горения? Нет, у меня не было такого права. И я заставила себя увидеть то, что происходит вокруг. Я горела одна. Горела, как факел в темноте, которому суждено погаснуть, когда закончится топливо. Горела, как огонь, которого все боятся. И я поняла, что умру, если погасну.

Исступление этого осознания я послала тому, кто был связан со мной душой и телом. И мой огонь вспыхнул с новой силой. И с такой же силой он был погашен.

Я почувствовала, что в моё тело впились сотни ледяных игл холода. Меня будто заморозило на мгновение, а потом я оттаяла. Альтанир вернул меня к жизни, словно ничего и не было.

Но вместе с огнём ушло и еще что-то очень важное. Холод будто выморозил все мои эмоции. Не было страха, не было паники, вообще ничего не было.

— Странно, в этот раз одежда не пострадала, — заметила я отстранённо.

— Я понял. Понял! Я всё понял! — ликующе возопил Пиротэн. — Она черпает силы из его резерва. Поэтому так легко переносит призывы к обращению. Это невероятно, невозможно, и это просто великолепно!

— Превосходно, теперь артефакт опустошит нас обоих, — спокойно констатировала я.

— Ты что с ней сделал? — тихо просил Айсек у Нира.

— Кажется, немного перестарался с успокоением, — туманно ответил северянин. — Думаю, оттает, через какое-то время.

— А об этом я как-то не подумал, — наморщив лоб, пробурчал саламандр, по-видимому, задумавшись над моей последней репликой.

— Мы всё еще спешим достигнуть вашей цели, или приоритеты пересмотрены, и можно никуда не торопиться? — поинтересовалась Пармия.

— Выдвигаемся, — ответил за всех Айсек.

Сейчас, наверное, только он один и думал о цели нашего путешествия. Я чувствовала себя замороженной, Пиротэн задумчиво общался сам с собой, едва заметно шевеля губами, Альтанир не сводил встревоженного взгляда с меня, а кошияры настороженно следили за всеми нами. И только Брунгильда была всем довольна. Она опять нашла вкусный камень и самозабвенно облизывала его.

— Не думаю, что Фидэлика осилит подъём, — высказала общее мнение Раникэ, с сомнением поглядывая на мои руки.

И что ей не нравится? Согласна: ногти в ужасном состоянии, на запястьях следы от еще не затянувшихся полностью царапин, да и ладони уже не такие нежные, как раньше. Но в целом — у меня были красивые, женственные ручки… совершенно не приспособленные карабкаться вверх по острым скальным выступам. То же самое можно было сказать о моих ногах, как, впрочем, и обо всём остальном.

Решение было найдено, но оно, почему-то, очень не понравилось бакалавру Пиротэну. Саламандр долго возмущался и протестовал, но его мнение никого не интересовало.

Было решено, что Пармия и Раникэ вскарабкаются первыми, потом меня отправят к ним на Брунгильде, и только после этого поднимутся все остальные, а мы подождём их на тропе.

Когда кошияры преодолели уже полпути, я подошла к Пиротэну и прошептала:

— Не переживайте, я тоже не в восторге от этой идеи. Ведь я совершенно не умею управлять ездовыми ящерами, тем более в полёте.

Бакалавр гулко сглотнул, смерил меня неприязненным взглядом и отошёл.

— Что ты ему сказала? — спросил Айсек, наклонившись к моему уху.

— Правду, — пожала я плечами.

— Фидэлика, иди сюда, я помогу тебе взобраться в седло, — резко произнёс Альтанир, недовольно посмотрев на Айсека.

Под ворчание и указания саламандра я была усажена на Бруню и крепко пристёгнута к седлу ремнями. Поводья мне вручили с явным недоверием.

— Не дёргай, не тяни сильно, и не бей её ногами, она этого не любит, — инструктировал меня преподаватель. — И не забывай, это не лошадь, удила не закусит.

— Я вижу, что это не лошадь, — ответила я флегматично. — А как вы вообще ей управляете?

Дело в том, что поводья крепились к некоему подобию ошейника, свободно болтающемуся на шее ящера, и я совершенно не понимала, как управлять Бруней, если она даже не почувствует, если я потяну в ту или иную сторону.

— А ты не управляй, ты попроси, — злобно прошипел саламандр.

— Хорошо, — согласилась я, по-прежнему не понимая, как управлять ящером в полёте, но не испытывая по этому поводу ни малейшего беспокойства.

Мне еще никогда не доводилось летать, но и это меня совершенно не тревожило.

— Да разморозьте вы уже её, адепт Сальмис! — потребовал Пиротэн.

— Не думаю, что мне это удастся, — признался Альтанир. — Но, в сложившейся ситуации, так даже лучше. Бояться не будет.

— А мне следует бояться? — поинтересовалась я, не испытывая впрочем ни малейшего интереса.

— Ну что ты, милая. Бояться совершенно нечего, — заверил меня жених… или уже муж?

Я запуталась в ритуалах и их последствиях, но и это меня не заботило.