Драконьи тропы

Мир замер, судорожно вздохнул и обернулся на нее, будто впервые заметил. Время остановилось. Она чуть было не воскликнула изумленно: «Как?» Но тут стоявший рядом Левко так хватил ее в ребра локтем, что в следующую минуту она вздохнуть не могла, а не только говорить. Все, кто были на поляне, смотрели сейчас только на нее. А она…. Она совершенно не могла понять того, что только что услышала. Что? Кто?!

— Кто?! — вслух произнес ошеломленный князь.

— Моя жена, — спокойно и весело и даже как-то до обидного буднично повторил Дариан, бесстрашно глядя в начинающие темнеть глаза отца.

— Ты понимаешь, что ты говоришь?!

— Да, конечно.

— Ты понимаешь, что, нарушив данное мною обещание, ты… Ты навсегда лишаешься права на извейскую корону?! Ты лишаешься титула, лишаешься наследства! Ты никогда не явишься больше в родной дом! И я никогда, слышишь, никогда не назову тебя больше своим сыном! Ты понимаешь это?!

— Да, я знаю, чего лишусь, — ответил Дариан с печалью в голосе, глядя в лицо своей расстроенной матери.

— И ты не откажешься от своей прихоти, от своей безумной выходки?!

— Это не прихоть, отец, и не безумная выходка, — голос Дариана был уже тверже камня. — Лисса — моя жена.

Три….

Князь, задохнувшись от возмущения, промолчал несколько секунд, становясь все мрачнее и мрачнее. Потом со злой досадой взглянул на Дариана.

— Так что же… — начал он гневную речь.

— Рион! — горестно воскликнула княгиня.

Князь оборвал себя на полуслове, молча развернул коня и поскакал прочь, уводя за собою все свое семейство: опечаленную княгиню, двоих сыновей, которые, обернувшись, потихоньку от отца помахали Дариану на прощание, и красавиц дочерей. Старшая напоследок оглядела Лиску, видимо, запоминая, и весело подмигнула брату.

Все удаляясь и удаляясь, исчез из виду извейский двор, слился с шумом лесного ветра топот копыт, и на опушке стало тихо.

— Кхм, — как самый старший подытожил Канингем. — А ведь, ты, однако же, трижды назвал ее женой в присутствии своих родственников. Так что по вашим извейским обычаям Лиска теперь — действительно твоя жена. А?

— Да, — подтвердил Дариан и смущенно повернулся к Лиске, — конечно, если ты сама этого пожелаешь.

Она подняла голову, встретила его нежный взгляд и неожиданно для себя вдруг разрыдалась у него на груди.

Левко только развел руками:

— Ну, девчонки! Ну, мастера сырость разводить! Юбку порвет — ревет, кошку больную жалеет — ревет, замуж ее взяли — опять ревет.

— То ли дело — мы, мужики, — весело пробасил Канингем и достал из кармана трубку. — Нам житейские бури нипочем. Нам бы подвигов побольше, да приключений пострашнее, да дел поважнее, чтоб на одном месте не засидеться. Угхум, угхум… А вот, кстати, и они.

— Кто? — не понял Левко.

— Дела с приключениями, — Канингем показал в ту сторону, откуда они сами только что приехали, и нехотя спрятал трубку.

Глава 32

По подтаивающей дороге через поле к ним стремительно приближался всадник. Вернее, всадница. К общему удивлению, оказалось, что эта встрепанная взволнованная женщина — Лестрина Вот уж кого было трудно вывести из себя! Лошадь взрыла копытами снег, останавливаясь прямо перед Канингемом, и Лестрина, едва переведя дух, скомандовала:

— Поворачивайте!

— Что случилось?

— Началось. Они напали первыми. Только что. Рвутся захватить всю Лешачью балку. С ходу прорвались саженей на сто. Потом наши их остановили и пока удерживают, но дело плохо. Быстрее!

Она резко развернула лошадь и безжалостно вновь пустила ее в сумасшедший галоп. Раздумывать времени не было.

Несколько мгновений спустя выглянувший из-под еловой лапы любопытный клест видел уже только спины удаляющихся всадников.

Они неслись через непробудившийся еще от зимней спячки лес, без конца понукая лошадей. Голые ветки деревьев сливались перед глазами в сплошную серую кашу. Из-под горячих копыт летел в стороны мокрый снег. И с каждым мгновением все ближе было то место, где насмерть схватились магия Драконовых гор и чернопольское лиходейство.

Лиска намертво вцепилась в луку седла и старалась не думать о том, что она не много видела на своем веку людей, которые держатся в седле хуже ее. Да и сам страх свалиться с лошади — это было сейчас не главное чувство. На смену не успевшему еще схлынуть бесконечному изумлению должна была бы явиться несказанная радость. И это бы так и случилось, если бы не предстоящая битва. К счастью, лошадь неслась так быстро, что все силы и внимание уходили на то, чтобы не свалиться с седла, и на ужас перед тем, что будет впереди, уже не оставалось времени.

Когда они въехали в балку, на поле битвы был момент напряженного затишья. Собственно, полем это место никогда не было. Балка представляла собой широкую длинную овражину, суживающуюся в сторону Граничного замка и все более и более расходящуюся в сторону Ойрина. Они стояли сейчас в самой низкой части балки. До Граничного замка от этого места было меньше версты. А на версту за спиной овраг закончивался и плавно переходил в болотистый лес, тот самый, где Лиска с Наирой осенью искали пропавших детей.