Драконьи тропы

Пронизывающие насквозь глаза, умные и насмешливые, даже ехидные, знающие что-то такое, и о Лиске тоже, о чем она сама, Лиска, и не догадывалась. И было от этого на душе какое-то мутное неудобство и ощущение недосказанности. И не только Сарахона, а она сама, Лиска, то ли не сказала чего-то важного, то ли не спросила чего-то важного, то ли не услышала… Впрочем это смутное беспокойство потонуло в конце концов среди потока всего увиденного и услышанного за эти всего лишь три дня.

Только когда они поздно вечером подходили уже к дому, она вспомнила вдруг про Наиру. Вот уж будет что порассказать. А еще вспомнила про Рушку, и возле самого дома она уже почти бежала. Пролетела сквозь чулан (с парадного с его скрипучей дверью решили не входить: было уже поздно), ворвалась на кухню и с порога увидела своего любимого зверя мирно спящим на скамеечке возле самой печки. Часов у Руша не было, а по темному осеннему времени трудно было сообразить, когда утро и пора помогать готовить завтрак, так он уж старался от печки далеко не отходить.

Она схватила на руки сонного зверя, прижала к себе.

— Рушка, Рушка, где мы были!

Он встрепенулся, уставился на Лиску, упершись ей в грудь лапами, потом фыркнул, вывернулся из рук, в один миг втерся между ее курткой и рубашкой, и все время, пока они с Дарианом пили чай, из-за пазухи у девушки черной лаковой горошиной поблескивал Рушкин глаз.

До чего же здесь было тепло и уютно! Прочный широкий дубовый стол, на стене напротив над массивными кухонными тумбами развешаны сковородки, ковши, тяпки, мутовки. Всяческая необходимая мелочь окружала громадный таз для варенья, в который можно было смотреться, как в зеркало. Луковые косы, связки перца и чеснока, сушеные корешки и травки, коробки с пряностями, пряничные доски — чего тут только не было. И во весь угол — печь, которая тут никогда не пустовала.

— Интересно, а домовой здесь есть?

И когда, интересно, она научится начинать разговор с каких-нибудь других слов?

— Конечно, есть.

— Где? — она обыскала глазами кухню.

— Да вон, в том углу, у печки, рядом с веником.

Лиска пристально оглядела угол.

— Там ничего нет, — она еще раз присмотрелась, — разве что тень от веника. Ничего не вижу.

— А ты спроси его разрешения.

— Да? — она удивленно подняла брови.

А в самом деле, почему бы и нет? Она снова заглянула в угол с веником, мысленно поклонилась и вежливо спросила, можно ли его, домового, главного в доме по хозяйству, увидеть.

И увидела. Тень за веником вытянулась в сторону, слегка выросла, сгустилась и… Ну уж этого Лиска никак не ожидала. Потрясенная, она повернулась к Дариану.

— Но ведь он же…

Дариан постарался сдержать улыбку, чтобы не обидеть девушку, и как мог серьезно ответил:

— Такое уж здесь место.

В самом деле, если подумать, действительно, чего же еще можно было ожидать? Она снова взглянула в угол. Шурх довольно ухмыльнулся из-за веника. Ну и чудеса! А впрочем, удивительно, что она еще в состоянии чему-то здесь удивляться.

Пожелав Дариану спокойной ночи, она побежала к себе в комнату. Наира уже спала, хотя свечу на столе у окна не потушила, значит, ждала до последнего. Жаль. Лиске не терпелось все рассказать. Ну, завтра так завтра. Она потихоньку разделась, вежливо вытряхнула из-за пазухи пригревшегося Рушку и тихо-тихо, стараясь не журчать и не плескаться, стала умываться. Поставила на место кувшин, уткнувшись в полотенце, сделала два шага по комнате, кинула полотенце на спинку стула, повернулась к своей кровати….. А там, закутавшись в одеяло, лукаво блестя глазами, уже сидела Наира.

— Привет! Ну и долго же вы гуляли. Я тут извелась вся. Мне не терпится поговорить, а здесь нет никого. Астианки наши на практику в Ойрин подались на целую неделю, мальчишки у Орвина с Ведайрой, Фрадина маленькая еще, а Канингему, как всегда, некогда. Я чуть не лопнула тут одна со своими новостями, да и про тебя не знаю ничего. Рассказывай же быстрее.

— Нет уж, давай ты первая. А то еще, правда, лопнешь, кто меня тогда слушать будет?

Лиска сунула Руша под мышку, забралась под одеяло рядом с подругой.

— Ну, рассказывай.

Наира повозилась, усаживаясь поудобнее, улыбнулась в предвкушении.