Драконья алчность

Голос дрожал, то ли от нетерпения, то ли… от того, что это был не голос! Это была мысль! Окутывающий меня кокон Силы улавливал чужие мысли и передавал мне их как разговор! И как только я это понял, я тут же разобрался и в том, откуда эти мысли доносятся! Резко развернувшись в сторону ближнего деревца, я уперся взглядом в крошечный клочок суши, из которого вытягивался тоненький стволик, и увидел в темной воде, омывавшей этот бугорок, густую прядь чуть колышущихся водорослей странного белого цвета. И тогда, обращаясь к этим водорослям, так похожим на волосы, я, стараясь, чтобы моя мысль была как можно отчетливее, подумал: «Если вы начнете мне пакостить, я сожгу ваш „прудик“!»

«Не сожжешь, вода не горит!» — «услышал» я немедленный ответ.

«У меня все горит!» — со всем возможным высокомерием помыслил я и тут же, протянув вперед левую руку, представил себе, как с кончиков моих пальцев срывается дымный факел «греческого огня» как раз в направлении примеченной мной заросли водорослей.

Я всегда знал, что воображение у меня ну очень богатое и… яркое. В ответ на представленное мной пожарище у меня в ушах зазвенел истошный вопль: «Это маг!!!» — и тут же в ответ на него торопливо прозвучало: «Да вижу я!… Вижу! Эх, угораздило нас!… И откуда он только взялся?!»

«Оттуда!… — злорадно подумал я. — А ну-ка вылезайте немедленно, чтоб я вас видел!»

«А ты огнем плеваться не будешь?…» — осторожно спросил второй голос, на что первый отчаянно захныкал: «Ага, как же, жди, он не будет!… Он уже показал, что знает, где наше укрытие, а если вдобавок он нас увидит, то все, считай себя хорошо прожаренным цзяожэнем в кисло-грязевом соусе!»

— Кто такие цзяожэнь?… — негромко спросил я, обращаясь к обоим своим пассажирам.

— Странные у тебя, учитель, вопросы возникают!… — воскликнул вместо ответа Поганец из-за моей спины.

— Цзяожэнь почти такие же, как вы, только живут в воде… — коротко ответил Гварда и тут же добавил: — Но в такой воде они жить не будут, слишком она мелка и грязна!

— Если только их кто-нибудь не поселил сюда насильно! — подсказал Поганец.

«Ты сам говоришь, что он знает наше укрытие, так что прятаться бесполезно, — проговорил между тем второй голос. — Так что лучше самим вылезти. В конце концов, мы этому магу ничего плохого еще не сделали…»

Темная вода под корнями ближнего деревца колыхнулась, волосы-водоросли медленно потянулись в глубину и исчезли, а через пару секунд в том же месте показалась… голова, похожая на кочку, покрытую густой, спутанной белой тиной. И сквозь аккуратный просвет в этой тине на меня глянули круглые выпуклые глаза, помаргивающие тоненькими пленочками век, лишенных ресниц. Под глазами располагался короткий, щирокий нос с круглыми ноздрями, также прикрытыми пленками, и безгубая щель огромной пасти.

«Неужели синсин считает, что эта… харя похожа на нас?!» — изумленно подумал я.

А голова, вынырнув из воды, открыла свою пасть и отчетливо проговорила:

— Вот он — я… Не надо наш прудик жечь…

— Хм… Это действительно цзяожэнь, — задумчиво проговорил синсин. — Интересно, каким образом он здесь оказался?…

— Да таким же, как и все это болото! — чуть ли не весело ответил из-за моей спины Поганец.

Позади моей лошади послышался короткий плеск, и я быстро обернулся. Шан Те, пытаясь рассмотреть, что это нас остановило, привстала на стременах и чуть тронула свою лошадь вперед. Я поднял руку, останавливая ее, и проговорил:

— Не торопись, принцесса, здесь опасно торопиться!…

— С кем ты там разговариваешь?… — чуть обиженно спросила она, и тут я заметил голову еще одного цзяожэня, торчавшую из воды метрах в пяти от первой.

— Да мы тут на местных жителей наткнулись и решили с ними немного пообщаться…

Я улыбнулся девушке и кивнул в сторону торчавшей из воды головы:

— Вон один из них.

Шан Те с удивлением уставилась на торчащую из темной воды голову, а я снова повернулся к первому цзяожэню. Тот молча дожидался моего ответа на свою просьбу.

— Значит, ты не хочешь, чтобы я уничтожил ваше болото?… — словно бы раздумывая, поинтересовался я у этой странной головы.

— Нас, цзяожэней, в этом прудике почти три десятка… Если ты уничтожишь наш пруд, все мы погибнем… — печально пояснила голова. — Я надеюсь на твое милосердие, хотя, конечно, ты маг, и милосердие тебе не должно быть свойственно…

— Это почему же милосердие не должно быть свойственно магу? — удивился я.

— Почему?

Мне показалось, что мой вопрос стал для цзяожэня неожиданным и он растерялся. Но растерянность его длилась не слишком долго, к тому же он, видимо, очень не хотел меня сердить, а потому ответил довольно быстро:

— Нам это сказал посланец мага, который… ну… нас сюда-переселил.

— Ну-ка, ну-ка!… — заинтересовался я. — Расскажи-ка поподробнее эту историю — кто вас переселил, каким образом, как давно?…