Драконья алчность, или Дело Алмазного Фонда

– А чтой-то вы нас не будите?.. Уже рассвело, пора завтракать!..

– Ну, раз пора завтракать, тогда поднимайся!.. – с улыбкой проговорил я.

Поганец открыл второй глаз и посмотрел на лежащего рядом Гварду:

– Эй, синсин ленивый, давай, просыпайся!..

– А я уже давно не сплю… – спокойно ответил синсин, не поднимая головы и не открывая глаз.

– Так что ж ты лежишь и глаза закрыты?! – возмутился Поганец и немедленно вскочил на ноги.

– Я думаю!.. – веско произнес Гварда.

– О! Гляньте на него! – взвился мой ученик, так что чуть было, не выпрыгнул из своей набедренной повязки, – Мыслитель объявился!.. И над чем же это ты думаешь?!

Теперь уже Гварда открыл один глаз и укоризненно посмотрел на маленького Поганца:

– Экий ты, право, шумливый… – синсин сморщил нос, словно собирался чихнуть, – А ведь нам надо быть сейчас потише, или ты уже забыл, что твой учитель рассказал?!

– Ничего я не забыл! – сердито ответил Поганец, значительно утишая свой звонкий фальцет, – А вот ты забыл, что нам торопиться надо!

Синсин открыл второй глаз, неторопливо поднялся и проворчал себе под нос:

– Ничего я не забыл!..

– Вот что, памятливые мои, – оборвал их спор Фун Ку-цзы, – Марш умываться, а я пока посмотрю, что нам на завтрак состряпать!

Мне тоже захотелось сполоснуть лицо, а потому я отправился вместе с Поганцем и синсином к недалекому ручью. Когда мы вернулись, захватив с собой чистой воды в небольшом кувшине, рядом с потухшим кострищем была расстелена небольшая цветная тряпица, на которой старик разложил поистине спартанский завтрак. Поверх четырех больших, на вид довольно сухих лепешек, были уложены куски холодного вареного мяса, а рядом с этими не слишком аппетитно выглядевшими «бутербродами» красовались четыре пустые чашки. В чашки эти была налита принесенная нами чистая вода, после чего Фун Ку-цзы сделал приглашающий жест рукой:

– Я думаю, этого нам вполне должно хватить…

Поганец склонил свою косматую голову набок и горько прошептал:

– Все!.. Кончилось наше привольное житье!..

Затем он повернулся к Гварде и жалостливо вопросил:

– Ты помнишь, Гвардушка, каков был наш вчерашний ужин?! – синсин молча с очень серьезным видом мотнул головой, – А теперь нам предлагают нечто совсем непохожее и на завтрак! Спрашивается – долго ли я смогу топтать дороги Поднебесной при таком… скудном питании?!!

– Долго! – добродушно улыбнулся Фун Ку-цзы, – Нам, путникам, сорга с соусом из крапивы тан должна быть, как лакомство!

Поскольку крик души Поганца более никем не был поддержан, более того, его бессердечные спутники поспешили вонзить свои зубы в предложенные деликатесы, ему ничего не оставалось делать, как только последовать их примеру. Таким образом, прения по поводу завтраки прекратились сами собой, а сам завтрак был закончен в рекордно короткие сроки.

Солнце еще не поднялось над верхушками деревьев, а мы уже ехали шагом сквозь густой росистый подлесок. Вокруг стояла утренняя тишина, нарушаемая только птичьим щебетом. Прощупанный мной магический фон был совершенно спокоен, и только далеко на востоке имелось два небольших возмущения, но к нам они вряд ли имели отношение.

Часа два мы продвигались вперед среди густого кустарника, под кронами невысоких раскидистых деревьев, и этот лесной путь не давал возможности вести переговоры. Гварда почти сразу же исчез, и только изредка его черная спина мелькала впереди или сбоку. Голодный Поганец тащился позади нас, вздыхая так, что птицы срывались с веток и кустов и уносились в серое небо затянутое высокими темными облаками.

Наконец мне надоели его вздохи, и я, обернувшись в седле, негромко проговорил:

– Слушай, ученик, твои душераздирающие стоны слышны, наверное, во всей Поднебесной. Скоро все, кто только может двигаться, сбегутся посмотреть на существо, способное издавать подобные звуки!..

– И пусть!.. – горестно пропищал в ответ малыш, – Я ни от кого не скрываю своих страданий!.. Может быть, хоть кто-то из… сбежавшихся прольет слезу сочувствия к моему бедственному положению!..

Я собрался обратить его внимание на тот факт, что сбежаться на его стоны могут совершенно бесчувственные существа, например цзины Цзя Шуна, но в этот момент из кустов, прямо к копытам моей лошади вынырнул Гварда и коротко тявкнул:

– Лес кончается, и, похоже, дальше, до самой Западной пустыни, местность будет совершенно открытой!

Мы остановили лошадей, и я, чуть подумав, поинтересовался у синсина:

– А жилья поблизости никакого не видно?

Гварда отрицательно помотал головой.

– Ну что ж, придется ехать без прикрытия, все равно другой дороги нет!

– Может это и к лучшему, – неожиданно пискнул переставший стонать Поганец, – Если цзины нас действительно начнут преследовать, на открытом месте наши лошади без труда от них уйдут!

Я тронул свою лошадь. Фун Ку-цзы последовал за мной, а Поганец замкнул наш отряд. Что касается синсина, то он, едва я двинулся с места, снова исчез в кустах.