Драконья буря

— Думаешь, ты слышала нашу историю? Нет, — он наклонился к ней, его горячее дыхание было в нескольких дюймах от ее лица. — У меня был еще один сын, и его звали Ливо. Ему было шесть лет, когда улези украли его у нас. Мы уже покинули свои дома и бежали от них, но улези были неумолимы. Они шли за нами по пятам, как охотничьи собаки. Я чувствовал их зубы. Тебя когда-нибудь преследовали, Рева?

Она подумала о людях короля в таверне на рынках Илкты и о том, как эти люди дрались с ее собственной гвардией. Она подумала о Сестрах, преследующих ее по Эстале, желающие заставить ее заплатить за свои преступления.

— Да.

— Нас безжалостно преследовали в течение года или больше, и они все время шли по пятам. А потом, однажды ночью, когда мы разбили лагерь в Южной Ирринтии, они пришли за нами. Шел снег. Ночь была холодная, и на полузамерзших лесных тропах лежала белая пыль. Мы сгрудились у костра, чтобы согреться, когда на нас напали люди-ящеры. Мы превратились в драконов, но в пылу атаки забыли, что Ливо слишком юн, чтобы перевоплощаться. Они схватили его и убежали. Я преследовал их как дракон и как человек, но улези заметали следы. Они двигаются быстрее людей и сливаются с тенями благодаря многоцветной чешуе. Они растаяли в лесу, хотя мы искали несколько дней. Неделями.

— Что случилось с Ливо? — спросила Рева.

— Они прислали нам его сердце, завернутое в одеяло, которое было на нем в ту ночь, когда его похитили, — в голосе Арона почти не было эмоций, но Рева видела огонь в его глазах.

Она чувствовала себя так, будто ее окатили холодной водой. Пальцы дрожали, слезы обжигали глаза, но она не позволяла им пролиться, хотя ей и хотелось.

«Я собираю слезы, — подумала Рева. — Я храню их как имущество».

— Значит, моих родителей убили улези, — прошептала Рева. — Если они поступили так с ребенком, то…

— Улези способны на все, — ответил Арон все тем же монотонным голосом. — Они хотят, чтобы мы умерли. У них в крови мстить тем, кто обрек их на существование. Теперь ты понимаешь, почему мы прячемся. Теперь ты видишь, что ты не можешь жить как дракон там. Пойми, Рева. Либо ты остаешься с нами и живешь так, как Боги предназначили тебе жить, как дракон, либо ты живешь там и забываешь, что когда-то была драконом. Это не так уж плохо. После первого года ты забудешь, как превратиться в дракона. Мне сказали, что это исчезает и никогда не возвращается.

Несмотря на все ее усилия, горячая слеза покатилась из глаза и устремилась по ее носу. Она никогда не испытывала такой свободы, как тогда, когда расправила крылья и оторвала ноги от земли. Это было частью нее, как шрамы на животе и сердце, бьющееся в груди. Могла ли она подавить эту часть себя? Она подняла голову и посмотрела на Сэма. Несмотря ни на что, она сблизилась с ним и не могла думать, что с ним может случиться что-то плохое.

— Мне нужно время, — сказал Рева. — Я останусь здесь, пока не приму решение.

Арон кивнул.

— Думаю, это лучше всего.

— Это улези убили моих родителей, не так ли? — спросила Рева.

— Да, — сказал Арон. — Это они.

Сэм первым вышел из пещеры. По его напряженным плечам Рева поняла, что он чем-то расстроен, вероятно, из-за слов о младшем брате. Рева всегда горевала из-за того, что ей не хватило силы или смелости спасти родителей от убийц, но Рева была ребенком, а не взрослой. У нее не было младшего брата или сестры, но она воображала, что если бы они были, она чувствовала бы ответственность за него или нее.

«Должно быть, Сэм несет тяжелую ношу на своих напряженных плечах», — подумала она.

Когда остальные драконы покинули пещеру, Рева собиралась пойти за Сэмом, поговорить с ним, но обнаружила, что забрела в жилые помещения, используемые другими. Она все еще была мокрой от дождя, и ей хотелось посидеть у костра, который весь день согревал пещеру. И тут жена Арона, Диана, сидела и смотрела на лес внизу. Она всегда сидела близко к узкой щели в стене пещеры, раскачиваясь и напевая тихие песни.

Рива подумала об истории Арона и о том, как жестоко она закончилась. Если бы кто-то из ее детей был жив, и Рева получила одно из их сердец, завернутое в нежное одеяло, она не могла представить, какое горе она испытала бы. Она не могла себе представить, как была бы ранена морально.

Рева взяла шкуру с пола пещеры и подошла к Диане. Она обернула шкуру вокруг плеч и села рядом с женщиной. Диана сидела, подогнув ноги и сутулясь, и очень тихо пела свою песню. Она напомнила Реве ребенка, пытающегося уйти от мира.

— Я сожалею о том, что случилось с Ливо, — сказал Рева. — Я знаю, что эти слова могут звучать пусто, когда вам больно. Бог свидетель, я слышала это достаточно раз после смерти моих родителей.

Рева не узнала тихую песню Дианы, женщина продолжала петь. Невозможно было сказать, слышала ли ее Диана, но Рева надеялась, что некоторые из ее слов дошли до женщины. Рева наблюдала, как Диана продолжала раскачиваться, и заметила, что женщина теребила маленький предмет в руках. Рева увидела, что она гладила предмет, но не могла понять, что это за предмет.