Драконья чаша

— Только имеющий мужество способен на это. Готовы ли вы? Я защитила вас, как умею.

— Готова.

Подождала я, пока смешивала она в чаше жидкость из двух бутылок. А потом встала в звезду, пока она зажигала свечи. И когда загорелись они ярко, услыхала я ее голос, шепчущий заклинания. Тихий, он доносился совсем издалека, словно за горным хребтом была она, а не рядом, так что рукой можно тронуть.

Но не отводила я взгляда от чаши, жидкость в ней покрылась пузырьками, пар повалил и коснулся моих ноздрей, но не отвернулась я, и сгинул пар, зеркалом стала чаша перед моими глазами.

Я словно парила в воздухе, быть может, меня несли крылья. Подо мной спирально завивались столбы. Все сужалась спираль и сужалась к центру. И там, внутри, были и не люди, а статуи, но словно живые. И стояли они тоже по спирали. Первый у центра, а другие подальше. И последним из них был…

Элин!

Узнала я брата, но и то, что пряталось внутри, узнало меня, или, по крайней мере, почувствовало мое присутствие.

И не рассердилось, нет — скорее, с презрением удивилось, что такое ничтожество, как я, тревожит вечный покой. Но еще чувствовало оно…

Напрягла я всю волю и оказалась снова в палате, меж горящих свечей.

— Вы видели его?

— Да. Я знаю теперь, где искать! Медлить нельзя!

— Сталь… оружие… не спасет его.

— Не сомневайтесь, я это знаю. Только в том надежда, что раньше не попадался ей мужчина, неразрывно связанный с такой, как я. Она привыкла к победам и стала слишком самоуверенной, и это может оказаться для нее гибельным.

Лишь эта мысль, да и то, что никого из бывших повелителей ложбины Фроме не искала родством связанная с ним Мудрая, вселяли в меня надежду. Но времени уже почти не осталось. Если Элин пробудет в этой паутине еще чуть-чуть — только каменное изваяние останется от него.

— Можно ли незаметно выйти из крепости? — спросила я.

— Да. Вы отправитесь прямо сейчас?

— У меня нет выбора.

Она дала мне с собой кое-что из своих припасов: травы, два амулета. А потом отвела меня к потайному ходу внутри стены, сделанному на случай осады.

Дама приказала служанке привести коня. Так отправилась я на рассвете, на коне и в кольчуге, следуя тонкой нити, протянутой моим дальновидением. Далеко ли ехать, я не знала, поэтому старалась торопиться, ведь время теперь было моим врагом. Я проскользнула незамеченной мимо дозоров лишь потому, что знанием Мудрой отвела от себя их взгляд. Наконец дорога вывела меня в дикие места, лабиринт расселин здесь был покрыт густым кустарником, поэтому частенько приходилось спешиваться и мечом прорубать дорогу.

Продравшись сквозь очередные заросли, я отдыхала, положив руку на седло, прежде чем вскочить на фыркающего коня. Тут я заметила, что за мной следят.

Я бы не удивилась, если бы в кустах оказались разбойники. Или если бы кто-то из крепости решил проследить путь своего господина, удивленный долгим его отсутствием и столь быстрым отъездом. Но кто бы то ни был, он мог задержать меня, и угроза Элину лишь возросла бы.

Но в такой чащобе, по крайней мере, можно было укрыться в кустах, выследить преследователя и взять его врасплох. Достав меч из ножен, поставила я коня за кустом, таким густым, что даже осень не сделала его крону прозрачной для взгляда. И стала ждать.

Шедший за мною ходить по лесу был мастер. Подумала я о брате, как он ездил на битву рядом с теми, кто разил врага с тыла. Осторожный преследователь мой, которого я не заметила бы, не спугни он случайно птицу, оказался Джервоном.

Джервоном, о котором я почти позабыла в крепости! Но почему он здесь? Он же хотел искать войско своего лорда?

Я шагнула из-за куста.

— Что ты ищешь на этой дороге, мечник?

— Дороге? — Лицо его смутно белело под шлемом, но заметила я, что изумленно дернулись вверх его брови. Он всегда так удивлялся, хотя не часто приходилось ему удивляться во время нашего странствия. — Я бы не назвал эту чащобу дорогой. Но, может быть, глаза врут мне? А что касается того, что я здесь делаю, разве не говорил я уже, что в наше время опасно ездить поодиночке?

— Но ты не можешь ехать со мной! — Должно быть, я прикрикнула на него. Чувствовалось в нем упрямство, а моя дорога вела вперед к битве, да такой, которой, быть может, не мог он даже представить и в которой мог оказаться врагом, а не другом.

— Будь по-вашему, езжайте вперед, госпожа… — он согласился с такой легкостью, что разгневалась я.

— А ты будешь плестись сзади! Говорю тебе, Джервон, тебе не место в этой битве. Я вооружена искусством Мудрых. А биться мне суждено с проклятием Древних, которое и сейчас может сразить любого мужчину.

Правду сказала я ему, иначе нельзя было убедить его остаться.

Но не изменилось лицо его:

— Разве не знал я всего этого, ну, пусть и не всего, с самого начала? Что же, бейтесь заклятьями, но за эту землю еще воюют, и кроме ваших заколдованных мест, в глуши попадаются и озверевшие люди.

Что, если на вас нападут стрелой или мечом, когда ваш ум и силы будут отданы колдовству?

— Ты же не присягал мне. У тебя есть свой господин. Попытайся лучше найти его, как того требует долг.