Драконья гавань

И вдруг поняла, что все безропотнее делится с остальными добычей, которую приносит с вечерней охоты. Чаще всего пища доставалась самому голодному дракону. Это не слишком-то располагало к ней Синтару, но ведь и синяя королева не особенно любезничала с Тимарой. Пусть сама поймет, что верность – штука взаимная.

Остаток дня Тимара ждала новых толчков, но если они и были, то настолько слабыми, что никто их не ощутил. Когда они встали лагерем на топком берегу, все только и говорили что о землетрясении, гадая, побелеет ли после него вода. Разъяснив за ужином во всех подробностях нависшую угрозу для всех и каждого, Грефт внезапно поднялся и закрыл тему.

– Что бы ни случилось, оно все равно случится, – заключил он сурово, словно ожидая возражений. – Нет смысла переживать, а подготовиться невозможно. Так что просто будьте наготове.

И он ушел от их освещенного костром круга в темноту. Еще несколько минут все сидели молча. Тимара ощущала неловкость – Грефт явно до сих пор расплачивался за неосторожные слова о медной драконице. И то, как он провозгласил очевидное, показалось ей вялой попыткой отстоять свое главенство. Даже его ближайшим сторонникам, похоже, стало за него неловко. Ни Кейз, ни Бокстер не пошли за ним и даже не посмотрели ему вслед. Тимара не отрываясь глядела в огонь, однако краем глаза заметила, как вскоре поднялась Джерд, долго напоказ потягивалась, а затем тоже скрылась в темноте. Проходя мимо Тимары, она пожелала девушке доброй ночи тихим язвительным голоском. Та стиснула зубы и ничего не ответила.

– Что с ней в последнее время творится? – вслух спросил Рапскаль, сидевший справа от Тимары.

– Такая уж она есть, – кисло откликнулся Татс.

– Я точно понятия не имею, что с ней. И вообще иду спать, – заявила Тимара.

Ей хотелось уйти, пока кто-нибудь не заметил ее смущения.

– Что ж, доброй ночи, – пробормотал Татс чуть суховато, словно своим резким ответом она в чем-то его упрекнула.

– Я скоро приду, – радостно известил ее Рапскаль.

Тимара так и не сумела ему объяснить, что на самом деле вовсе не хочет все время ночевать с ним рядом. Однажды, когда она мягко намекнула, что не нуждается в охране, он жизнерадостно объяснил, почему ему нравится спать с ней спина к спине.

– Так теплее, а если что-то случится, ты наверняка проснешься быстрее меня. Да и нож у тебя больше.

Вот так, к скрытому изумлению остальных, Рапскаль сделался ее неизменным соседом по походной постели ночью и товарищем по лодке днем. Тимара по-своему привязалась к нему, но его постоянное присутствие все-таки не могло не раздражать. С тех пор как она увидела Грефта с Джерд, ее одолевали тревоги. Она пыталась разобраться в собственных переживаниях, но так и не нашла убедительных ответов на свои вопросы.

Мог ли Грефт сам создать для себя новые правила? А Джерд? Если смогли они, что насчет всех остальных? Тимара отчаянно мечтала улучить минутку и спокойно поговорить с Татсом, но Рапскаль вечно оказывался рядом. А когда не было его, за Татсом таскалась Сильве. Тимара не была уверена, расскажет ли Татсу о том, что видела в лесу, но точно знала, что хочет это с кем-нибудь обсудить.

В тот вечер, вернувшись в лагерь, Тимара действительно подумывала, не рассказать ли о происходящем капитану Лефтрину, раз уж он командует судном, помогающим им в походе. Но чем дольше она размышляла, тем меньше ей хотелось обращаться к нему. Все подумают, решила Тимара, что она сплетница, да еще и предала своих. Нет. Происходящее между Грефтом и Джерд касается только драконьих хранителей, и никого больше. Именно они всю жизнь были связаны правилами, придуманными для них другими – вроде капитана Лефтрина, теми, кто тоже отмечен чащобами, однако не загоняет из-за этого себя в рамки. Разве это справедливо? Разве правильно, что кто-то другой может принимать подобные решения и связывать ими ее и других хранителей?

Тимара до сих пор заливалась румянцем всякий раз, как вспоминала о происшедшем. Смущало уже то, что она видела Грефта с Джерд и знала теперь, чем они занимались. Но еще хуже было понимать, что они застукали ее за подглядыванием. Она не могла смотреть им в глаза, но столь же неловко было и избегать их взглядов. Хуже того, из-за колких замечаний Джерд и самодовольных взглядов Грефта она невольно чувствовала неправой себя. А ведь она-то все делала правильно, правда же?

То, чем занимались Грефт с Джерд, противоречило всему, чему учили Тимару. Даже будь они супругами, это все равно осталось бы неправильным… не то чтобы им кто-то позволил бы пожениться. Все знают, что, если Дождевые чащобы сильно метят ребенка с самого рождения, лучше всего бросить его умирать и зачать нового. Такие дети редко доживают до пяти лет. В краях, где нужда в порядке вещей, глупо тратить силы и средства на обреченного младенца. Разумнее даже не пытаться его вырастить. Тем же, кто выжил, как Тимара, благодаря везению или упрямству родичей, запрещено вступать в связи, не говоря уже о том, чтобы обзаводиться детьми.