Драконья гавань

— Рапскаль, погоди, вернись. Присядь. Мне необходимо узнать, что вы видели.

Он обернулся, едва не извиваясь от нетерпения, отчего снова стал похож на мальчишку.

— Пожалуйста, госпожа Элис, не сейчас! Хеби поохотится, поест и поспит, а потом, когда она проснется, я попрошу ее отнести тебя туда. Тогда ты все увидишь сама, запишешь, зарисуешь и все такое. Но я так давно не виделся с друзьями и соскучился.

— Что?

— Я слишком долго пробыл один! Мне было не с кем поговорить и…

— Нет, я не об этом! Хеби отнесет меня в Кельсингру? Она полетит туда со мной?

Рапскаль поглядел на нее, склонив голову набок.

— Ну, да. Плавает она не очень хорошо, знаешь ли, поэтому придется лететь. Плавать Хеби вообще больше не любит. Даже бродить по мелководью не любит с тех пор, как мы с ней застряли на реке.

— Нет, конечно же, не любит! И кто может ее винить? Но… но она позволит мне полететь на ней? Я смогу полететь на драконьей спине?

— Да, она отнесет тебя в Кельсингру. И тогда ты сама все увидишь и запишешь столько, сколько захочешь. А я пока пойду вниз, к друзьям. Если ты, конечно, не возражаешь, пожалуйста, госпожа.

— О, конечно, я не возражаю. Спасибо тебе, Рапскаль. Большое тебе спасибо.

— Да не за что, госпожа. Уверен, она не будет против.

Затем, будто опасаясь, что она снова задержит его, Рапскаль развернулся и побежал. Элис смотрела ему вслед, смотрела, как сверкают на солнце длинные, покрытые красной чешуей ноги. Одежда теперь смотрелась на нем нелепо: рваные штаны стали слишком коротки для ног Старшего, а потрепанная рубаха, давно лишившаяся пуговиц, хлопала на бегу. Рапскаль стремительно удалялся, что-то крича друзьям. Они обернулись, окликнули его в ответ, жестами приглашая поторопиться и подзывая к себе.

— Что ж, он изменился, — заметил Лефтрин, наблюдая, как Рапскаль несется вниз по зеленому склону холма к реке.

— Не так сильно, как кажется, — отозвалась Элис, обернувшись к нему.

Она улыбалась, не замечая, что нос у нее испачкан чернилами. Лефтрин подошел к ней, развернул к себе лицом и поцеловал, а затем попытался стереть пятнышко, но только размазал по щеке. Засмеялся и показал ей испачканные чернилами пальцы.

— Ой, нет! — воскликнула Элис, достала из кармана потрепанный носовой платок и принялась вытирать лицо. — Теперь чисто?

— Почти, — ответил он, взяв ее за руку.

Какая же Элис все-гаки утонченная дама — переживать из-за такой ерунды, как пятнышко чернил на лице. Лефтрину это нравилось.

— Вижу, ты прибавила к своим записям еще несколько страниц. Выудила из него полный рассказ?

— Лишь краткое изложение того, что с ним случилось и как он снова нас нашел, — улыбнулась Элис и изумленно покачала головой. — Эта молодежь так спокойно ко всему относится! Он не видит ничего из ряда вон выходящего в том, что нашел место, где пасутся одичавшие овцы или козы, близ руин, наверняка оставшихся от древнего строения Старших. Он даже не задумался, насколько важно то, что он открыл землю, сухую землю, где может пастись скот, прямо на реке Дождевых чащоб. Ты понимаешь, что это значит для Трехога или Кассарика? Можно будет выращивать мясо! Возможно, даже овец на шерсть. А он отзывается об этом, как о занятном месте с «теплой площадкой» для его драконицы.

— Что ж. Согласен, это значительное открытие, но, скорее всего, его не удастся повторить снова.

— Еще как удастся, стоит только драконам начать летать, — возразила Элис, а затем, к изумлению Лефтрина, бросилась ему на шею. — Лефтрин, ты ни за что не угадаешь, что пообещал мне Рапскаль! Он сказал, что попросит Хеби отнести меня за реку в основную часть Кельсингры, и я смогу гулять по улицам, сколько пожелаю!

Капитана едва ли не обидел ее восторг.

— Но я же сам обещал отвезти тебя туда! Просто пока у того берега нет безопасной стоянки для «Смоляного». Но, может, завтра он перевезет нас за середину реки, чтобы остаток пути мы проделали на лодке. А вечером вернется за нами. Сейчас ему негде там встать. Для багров слишком глубоко. Он, конечно, умеет двигаться по мелководью против медленного течения, но в такой глубокой и быстрой реке ему придется тяжело.

— Завтра! Мы сможем уже завтра побывать там? Вместе?

Она вообще расслышала хоть слово из того, что он сказал?

— Да, милая. Конечно, сможем. Только баркас не сможет причалить к тому берегу. Но в будущем, когда восстановят пристани, и это станет возможным.

Элис взглянула на последние листы бумаги, затем поднесла к свету оставшийся пузырек с чернилами.

— Ох, Лефтрин, как же глупо вышло! Всю дорогу я записывала каждую мелочь, и вот теперь, когда мы здесь, на окраине главного и почти невредимого города Старших, у меня осталась лишь пара листов бумаги и капля чернил!

Капитан с нежностью покачал головой.

— Что ж, когда вернемся в Трехог, придется купить тебе целый ящик бумаги и бочонок чернил, — посулил он и игриво выхватил из ее рук истрепанный носовой платок. — И еще, пожалуй, запас платков.

— Что? — переспросила она, и вся живость и веселье внезапно схлынули с ее лица. — Трехог? Вернемся в Трехог?

Капитан склонил голову набок.