Драконья корона (СИ)

Дальнейшее произошло словно в замедленной пленке. Я лечу вперед, к выходу и даже замечаю, как навстречу мне торопится, что-то крича, Кинейд. Откуда он там взялся, даже не задумывалась, но очень обрадовалась. Он бежал, что-то крича и махая правил рукой, но я так была счастлива, что на вопли его не обращала внимания и неслась вперед, навстречу к нему. Видимо, любовь все же делает людей (ну, или некоторых женщин вроде меня) немного глуповатыми.

Первый звук выстрела, как и просвистевшая откуда-то сзади рядом с ухом пуля, была мной не замечена.Ровно до появления второй, выбившей под ногами несколько осколков из камня дорожки. В голове промелькнула мысль, что все мужики козлы и верить никому нельзя. Эван вон тоже в вечной любви клялся, а потом стрельбу открыл. Скорее всего, из сакраментальных побуждений из серии «так не достанься же ты никому!»

Третью пулю я тоже пропустила, но не по своей вине. Сзади что-то толкнуло в спину роняя на пол и наваливаясь сверху. Это что-то еще пару раз вздрогнуло, будто от резкого удара плетью и вроде как обмякло, совсем уж вдавливая меня в каменные плиты и траву. Ноге, в районе бедра, было больно - видимо распорола себе кожу деревяшкой, которой так и не воспользовалась.

- Все равно люблю тебя, веришь? - голос Эвана был еле слышен еще и что-то горячее тонкой струйкой потекло мне на волосы, шею и спину, заставляя от неожиданности и догадки тихо подвывать на одной ноте.

Перестрелка еще длилась где-то с минуту, показавшейся мне вечностью, но даже сквозь ее шум я смоглатихо проблеять «верю», ожидая, когда уже все это закончится, и я смогу встать. Сейчас же дажепошевелиться боялась, чтобы не испортить ничего еще больше.

Неожиданно установившаяся тишина показалась оглушающей. Рядом послышались торопливые шаги,почти бег и я понадеялась, что это окажется кто-то из своих, а не из наших оппонентов. Влажной от чужой крови спине неожиданно стало холодно, а груди больше ничто не мешало вдохнуть воздуха побольше.

- Жива? - меня перевернули, и я увидела самые любимые в мире, такие глаза.

- Люблю тебя, - мое первое признание произнести оказалось на удивление легко... и отчего-то стыдно от понимания, что только что такие же слова произносили другие губы и только мне.

Неуклюже повернула голову, чтобы взглянуть на лежащего рядом Эвана. На губах кровавая пена, которая с каждым хриплым вдохом-выдохом лопалась большими пузырями и брызгала красными, яркими каплями на бледную кожу лица. Мне стало... его жалко, просто до боли изнутри. Знаю, глупо, но... Я всегда считала его слова о чувствах ко мне не стоят и выеденного яйца, а теперь... он спас мне жизнь.

Кое-как перевернувшись на живот, встала на четвереньки и поползла к нему. Белое платье, теперь покрытое ярко зеленными и красными пятнами, мешало. Хорошо еще добираться было не далеко.

Взяла за руку, всю в крови с налипшими мелкими ветками и засохшими травинками. Он снова пытался что-то сказать, а я мотала головой, тем самым пытаясь сказать ему, чтобы молчал (говорить уж точно сейчас не следовало) и гладила второй рукой его волосы. Коротко стриженные, кое-где слипшиеся от крови, они кололи ладонь и вызывали до того не ведомые мне чувства.

- Не надо, не разговаривай, - покачивалась я, - скоро приедут врачи и все будет хорошо.

Но, он словно не слышал, просто смотрел на меня и улыбался. Взгляд его иногда затуманивался от приступа сильной боли, но маг держался. За спиной что-то происходило, кто-то кому-то звонил, кем-то командовал... Неожиданно остро чувствовалось молчаливое присутствие мужа за моим плечом. Эван тоже не оставил его без внимания, перевел взгляд и хмыкнул невесело:

- «Раз мне сужден венец, то пусть судьба... Меня венчает, без моей подмоги» - посмотрел на мне в глаза... - Шекспировский Макбет всегда восхищал меня, - сжал грязную ладошку, прося наклониться, и прошептал тихо-тихо, - Жаль, не получилось...

Легкий, неловкий поцелуй в щеку... и слезы снова начали течь по неизвестной мне причине. Никогда не считала себя сентиментальной. И уж тем более не в моих правилах убиваться по собственным обидчикам,но... Он спас меня - значит, было что-то в его душе еще не испорченным окончательно.

От уже мертвого тела оторвал меня Кинейд. Обняв за плечи, помог подняться и прижал к себе,поглаживая по спине, шее, голове... Слезы текли не переставая, грозя перерасти в истерику, чему я была совсем не рада. А еще было стыдно посмотреть мужу в глаза. И совсем по другой причине не хотела оглядываться вокруг. Мало того, что повела себя дура дурой, так еще и выглядела полным чучелом - грязная, страшно-заплаканная и лохматая.

- Все нормально, милая, - шептали родные губы в макушку, - все будет хорошо.