Драконья кровь

– Еще травы, около двух десятков. Некоторые – весьма специфические, которые можно найти лишь здесь. Это особое место. Когда-то люди изменили эту часть мира, использовав силу источника, и теперь этот мир изменяет что травы, что людей. К тому времени, когда Вихо пришел, я уже все понял. Это несложно сопоставить. Дом, к которому Зои почти утратила интерес. Ее разговоры, что нужно помириться с Уной, что той необходимы мои забота и внимание, что Вихо слишком беспечен, а девочка осталась одна. Ее нервозность. И ее нежелание ко мне прикасаться. Я перестал заглядывать к ней в спальню сразу, как она объявила о своем положении. Но и до того она… скажем так, не отличалась темпераментом.

– Значит, он к вам пришел?

В обычном разговоре сложнее всего отделить важное от словесной шелухи. И Лука пожалел, что не прихватил с собой диктофон. Потом вспомнил, что в местах, подобных этому, машинки работали с перебоями, потому записи ни один суд не признает.

– После того как Зои родила. Я присутствовал. Я… должен был. И да, достаточно было одного взгляда, чтобы понять, чей это ребенок. – Ноздри Эшби дрогнули.

А Лука ощутил острое желание убраться. Неважно куда, лишь бы подальше.

– Это было просто подтверждение. Нет, меня поздравили. И я принял поздравления. Возможно, я и вправду слаб и жалок. Быть может, хотел услышать все от них. Или… не пожелал, чтобы имя Эшби оказалось замешано в скандале. Выбирайте, что вам больше нравится.

Ничего.

– А ваш…

– Он исчезал. Возвращался. Отсыпался. И снова исчезал. Пытался сойтись с егерями, но они… скажем так, они приняли Уну, но это не значит, что и Вихо стал своим. Скорее наоборот. Его считали чересчур шумным и активным. Как бы там ни было, я оказался перед выбором. И перед своей неспособностью его совершить. Зои… ждала. Скандала. Разговора. Чего бы то ни было. Я видел по ее глазам, но продолжал делать вид, что ничего не происходит. Забрал ее и ребенка. Привез в дом. Устроил праздник в городе. Вел себя как идиот.

Или как человек, который предпочитает месть в холодном виде.

– И да. Я… наведался. В Тампеску. Это почти край для меня, но некоторое время я вполне способен находиться там, не испытывая дискомфорта. Найти гостиницу, которую облюбовала Зои, оказалось несложно. Выяснить, кто ее навещал, и того проще. Право слово, не знаю зачем. Тогда мне казалось, что без свидетелей мои обвинения будут всецело голословны.

Лука поскреб щеку. А сам бы он как поступил? Тихо отошел в сторону, оставив жене право принимать решение? Нет, не в его характере. И избытком милосердия он не страдает. Да и вообще…

– А потом ко мне пришел Вихо. Он был… другим. Он попросил прощения. Чтобы вы знали, Вихо никогда и ни у кого не просил прощения, а тут вдруг… встал на колени. Сказал, что никогда, но это ведь любовь. Я должен понять, что такое любовь.

Понял ли? Лука бы не понял. Он бы нос сломал уроду, которому вздумалось протянуть грабли к Милдред. И грабли бы тоже. И… кое-что другое. Наверное.

– Он сказал, что пытался бороться. Что… он знал, насколько Зои важна для меня. Но в моем доме она была несчастна. Что она пыталась повеситься. Представляете? Именно тогда они впервые поцеловались. Меня не было. Я пытался помочь очередному то ли человеку, то ли дракону… даже не знаю, кому именно. Главное, что меня не было в доме. А Зои решила повеситься. Она устала. От меня. От моего имени, которому требовалось соответствовать. От матушки своей, что наведывалась каждый день и напоминала, благодаря кому Зои так счастлива. Она поняла, что попала в клетку, из которой не вырваться.

И решила наложить на себя руки? Вполне в духе истеричной артистичной барышни. А тут спаситель и любовь, без которой никак не обойтись. Это что бензину на костер из нервов плеснуть.

– Сперва Вихо надеялся удержать ее от глупости. Потом…

Переспал.

– Понял, что и сам влюбился. Он хотел сказать. Клялся. И я видел, что он не лжет. Но возникло дело, которое его не отпускало…

Или которое он сам не способен был отпустить. Это вернее.

– Он рассказал, кем работал. И я не поверил. Сперва. Потом, когда он принес клятву… с клятвами на крови не шутят, а моих сил хватило, чтобы принять ее. Так вот, это все звучало…

– Как бред?

– Точно. Наркотики. Драконья кровь… драконы готовы терпеть людей. В большинстве случаев речь идет именно о терпении. О готовности смириться с неизбежностью. Они позволят быть рядом. Помогать. Забирать то, что драконам не нужно, вроде старой чешуи или клочьев отлинявшей шкуры. Но кровь… кровь дадут не всякому. И не в том количестве, о котором говорил Вихо.

Парень разглядывал собственные кулаки.

– Он показал мне сумку, которую взялся доставить. И деньги. Их Вихо должен был оставить в тайнике, но решил взять. Взять их, Зои, сына и исчезнуть. Идиот.

Лука мысленно согласился. Еще какой. Из таких игр если и уходят, то тихо, не оставляя за собой долгов.

– Вихо знал, что я не потерплю на своих землях безобразия. Что я найду потерянного дракона и того, кто посмел использовать его кровь. А стало быть, весьма скоро айоха станет не до дури. Ее Вихо собирался оставить мне.

– Зачем?