Драконья кровь

На Аляску, на край мира, за край гребаного мира, но подальше отсюда. Вот только характер у нее не тот, чтобы молча подчиниться. Уехать-то уедет, а потом вернется тишком, чтобы влететь в какое-нибудь дерьмо. А во-вторых, права она.

Ублюдок осторожен.

И допросы в Тампеске ничего не дали. Ни в билетных кассах, ни среди посредников. Лука и не надеялся, но все же…

Личности четырех девушек удалось установить, в том числе и той, которую выставили в кафе. Но скольких еще найдут? А скольких не найдут?

Об этом Лука старался не думать. Они не имеют права рисковать. Они…

– Позволите? – Откуда в коридоре появился Николас Эшби, Лука так и не понял, как не понял, почему появление это никого не удивило.

Будто так и надо. Будто…

Эшби вытащил розу на длинном стебле. Поднес к носу. Вдохнул аромат. И вернул цветок на место.

– Знаете, – сказал он, вытерев пальцы о штанину, – я всегда их ненавидел. Мне казалось, что отец любит розы куда сильнее, чем меня. Впрочем, так оно и было.

– Ваши?

– Нет. Мои… погибли. Существует легенда, что пока живы розы, живо и наше проклятие. Я, признаться, понадеялся на лучшее, но выходит, они уцелели. Однако здесь не лучшее место для беседы. Слишком… людно.

И действительно людно.

Парни в форме, правда, Эшби будто и не замечают. Может, и на самом деле не замечают? Иначе выдворили бы. Но кроме них и Джонни, который обнюхивал номер, пытаясь уловить хоть какой-то след, была и хозяйка мотеля, что притаилась под лестницей и сидела тихо-тихо. Небось сенсацию спугнуть не желала.

Был чумазый парнишка, подвизавшийся за всю прислугу.

Был старый алкоголик, заглядывавший к хозяйке в гости, но отнюдь не казавшийся теперь ни старым, ни алкоголиком. Был сам Эшби, такой отстраненно спокойный, что хотелось свернуть ему челюсть.

– Вы правы. – Милдред протянула руку, и ее приняли.

Поднесли к губам. Поцеловали.

– Вы, если не ошибаюсь, приглашали нас…

– Приглашение в силе. Единственно… я не могу обещать, что в моем доме безопасно.

– Вряд ли намного небезопасней, нежели здесь. – Такая Милдред Луке не нравилась категорически.

Слишком холодная. Равнодушная. Красивая, да. И опять же слишком. Чужая.

– Не уверен, но… да, лучше там. В моем доме я хотя бы попытаюсь вас защитить. – Правда, прозвучало это не слишком уверенно.

Особняк не изменился с прошлого раза.

Та же аллея. Клены. Зелень развороченного газона. Ветер с моря и запах этого самого моря, холодный, льдистый. Старый дом, что замер в ожидании. И его хозяин.

Николас Эшби стоял, заложив руки за спину. Смотрел. Молчал.

– Эти цветы особенные… не только Гордон Эшби обладал силой, которая приумножилась, когда он прошел обряд айоха и выжил. Редко кому из белых людей такое удавалось. Возможно, что он вообще был единственным. Среди магов точно…

Ветер шевелил ветки, и деревья покачивались.

Ветер пробирался сквозь одежду, обжигая кожу холодом. И Лука не мог отделаться от ощущения, что место это само по себе неправильное.

– Его сила значительно возросла. И приумножилась в детях. И в тех, которых родила ему женщина айоха, и в той, чьей матерью стала Патриция. Это она заговорила аллею. Она заставила море и пустыню уступить кусок земли. Она создала и сад, и прочее… когда-то здесь были голые камни. И она посадила треклятые розы. Там. – Он указал на дом, рядом с которым розовых кустов не наблюдалось. – Специфика этого места в том, что все, что здесь растет, существует не столько естественным образом, сколько благодаря источнику, который использовала Патриция. Он питает деревья. Траву. Кусты. И розы, да…

– Что с ними не так?

– Все не так. Если верить местным, то Патриция прокляла кровь айоха. Или наоборот, айоха прокляла кровь Патриции. На деле все сложнее. У Говарда было трое сыновей. И дочь. Розалия…

Розалия. Роза. Слишком уж явное совпадение, чтобы поверить.

– Сомневаюсь, что Патриция была рада присутствию бастардов мужа в доме, как и его любовницы, но выбора у нее не было. Время было такое, что женщинам приходилось мириться со многим, а мой предок при всей его… необычности отличался довольно прогрессивными взглядами. Он позволил жене заниматься тем, что ей было интересно. Магией.

Дверь открылась, и на пороге возникла женщина в темно-лиловом платье. Она была так страшна, что и Лука отступил.

– Одаренные женщины всегда ценились, но лишь за то, что могли передать силу детям. Никто и никогда не позволял женщинам работать с этой силой. Кроме Говарда Эшби. И Патриция, сама того не желая, стала частью этого места.

– Ублюдок! – Руки женщины в темном взметнулись крыльями птицы. – Больной ублюдок! Будь ты проклят!