Драконья справедливость

— Через какое-то время, — ответил тот. — Обещаю, вы к ней вернетесь. Но сначала я задам ей пару вопросов. Уокен, побудьте, пожалуйста здесь. Он взял у молодого квестора связку ключей и побрел по коридору к камере Хандуитов, молясь, чтобы ему не пришлось никогда больше участвовать в чем-либо подобном.

Ровиана Хандуит гневно уставилась на него, цепляясь бледными пальцами за прутья решетки.

— Что ты сделал с ним, негодяй? Где ты его оставил?

Именно такого приема Лайам и ожидал, а потому он лишь улыбнулся.

— Вы выглядите гораздо лучше, сударыня. Мы нашли книгу, которую вы бросили в водосборник, и ваш муж признался во всем. — Глаза Ровианы чуть не выпали из орбит, она пыталась что-то сказать, но ярость перехватила ей горло. — Я полагаю, вам тоже придется признаться. — Женщина закричала и с такой силой бросилась на железные прутья, что Лайам невольно отпрыгнул к стене. Моряки в соседней камере тут же подтянулись к решетке, любопытствуя, что происходит.

Дикий вопль сменился потоком грязных ругательств, и Лайаму сделалось легче. Когда Ровиана умолкла, чтобы со всхлипом вздохнуть, он спокойно продолжил:

— Мы знаем всю правду, госпожа Хандуит. Признание вашего мужа обличает и вас. Не стоит противиться неизбежности.

Она, уже сломленная, но еще не осознавшая этого, повисла на прутьях. Он видел — она лихорадочно соображает, как поступить. Смириться с тем, чего нельзя изменить, или вновь удариться в крик? Он ждал, спокойно глядя в ее ненавидящие глаза. Они долго, очень долго молчали.

— Элдин Хандуит был сущим демоном, — произнесла женщина наконец. — Куда страшнее, чем то существо, которое мы на него натравили. Будь он проклят — и вы вместе с ним.

Он знал, что ей ответить, но промолчал, потом сказал — после непродолжительной паузы:

— Вам принесут признание вашего мужа. Подпишите его.

Лайам оставил в подземелье Эласко, чтобы тот дал подписать признание Хандуитам, принял с усталым кивком его поздравления и выбрался на тюремный двор. Он надеялся хотя бы четверть часа побыть в одиночестве, чтобы прийти в равновесие, но там в окружении клерков и стражи стояли госпожа Саффиан и эдил. Председательница заметила квестора и знаком велела ему подождать.

Он ждал, бесцельно поглядывая по сторонам, и, лишь когда вдова к нему подошла, сообразил, что не видит нигде останков испорченной книги.

— Ее забрали, — сказала госпожа Саффиан, заметив, как заметался его взгляд. — Насколько я понимаю, Хандуиты признались?

— Да.

Глядя на него снизу вверх, она вопросительно нахмурила брови.

— И все равно вы словно не рады, квестор Ренфорд. С признанием что-то не так?

— Да нет, все в порядке. Репутация ареопага не пострадала. Наверное, я просто устал. Я никогда ничего такого прежде не делал.

— Хм. — Она оценивающе всмотрелась в него и кивнула, словно нашла подтверждение каким-то своим подозрениям, затем взяла его под левую руку, а в правую вложила довольно тяжелую сумку, сняв ее со своего плеча. — Идемте в суд, и поговорим по дороге. Уже одиннадцать, а заседание начинается в полдень.

Они покинули Водяные Врата и пошли прочь от реки по узким улочкам Уоринсфорда. Вдова держала его под руку, и Лайам только сейчас понял, насколько эта женщина маленькая, — она была ему едва по плечо.

— У вас иной склад ума, чем у нас, дорогой квестор. Вы не ведете расследование — вы идете по следу. Для нас с квестором Проуном тюрьмы являются чем-то вроде библиотек. Мы все свое время проводим там, отыскивая ответы на встающие перед нами вопросы. И заметьте, обычно их получаем. Но вы скорее охотник, чем кабинетный работник. Вы ищете добычу, ответы вам не нужны. Вот и сейчас — вы носились по городу, а квестор Проун не покидал Водяных Врат. И потому он спокоен, а вам как-то не по себе. Хороший охотник всегда ставит себя на место добычи. Иначе он никакой не охотник, разве не так?

Лайам задумчиво оглядел свои сапоги. Все они как сговорились. И эта вдова, и саузваркский эдил. Тот тоже считает его чем-то вроде человека-ищейки. Лайаму не нравилось такое сравнение. И на душе его мутно вовсе не от слюнявых переживаний. Хандуиты виновны, тут нечего переживать. Тем не менее участливые слова вдовы Саффиан как-то согрели его. Она желает ему добра, и было бы просто невежливым ей возражать. Лайам вздохнул и промычал в ответ что-то похожее на согласие.

— И все-таки постарайтесь понять, это — не звери. Не благородные олени или гордые львы. Это просто преступники — жулики или бандиты. — Она немного помолчала, затем продолжила, уже другим тоном. — Задолго до того, как я стала членом суда, у моего мужа был квестор, очень похожий на вас. Тоже по своему складу охотник. Он настигал преступников, а что с ними станется дальше — и знать не хотел. Сейчас он эдил, и очень доволен своим положением. Он наводит порядок, а наказывают — другие.

— Это Кессиас? — спросил Лайам, безуспешно пытаясь представить своего приятеля в роли охотника.

Вдова Саффиан покачала головой.