Драконий чих, или Отскребайте мага! (СИ)

— … нашим ключевым правилом! — ректор кивнул в такт своим словам. — … если правила нарушать, то что от них останется? Вы ведь со мной согласны?

— Ага, — простонала я, привалившись к стене. — Целиком и полностью!

На часах было уже десять минут четвертого.

— …чтобы мы все были … жирные коровы! — услышала я сквозь дрему. — … И наше с вами … сношение… будет продуктивным! … за повешение качества магического образования…

— Что? — моргнула я.

Мне нужен срочно экзорцист, который смог бы изгнать ректора из моей комнаты! Но почему-то мне казалось, что проще изгнать демона! Есть такая порода людей, которые расскажут всю историю жизни перед тем, как попросить подать чай.

— Я сказал, чтобы мы все были живы и здоровы. Только тесное сотрудничество. И наши отношения будут продуктивными! Мы ратуем за повышение качества магического образования! — повторил ректор. — Давайте я повторю все сначала, если вам не понятно?

Я глянула на время, требуя еще десять лет жизни! Нашего дорогого ректора не вызывали в Министерство на отчет уже лет тридцать.

— Мы почти перешли к сути моей маленькой просьбы! — прокашлялся ректор. — Но сначала немного про…

— Я вас внимательно слушаю, — соврала я, сползая щекой по стене. Через десять минут я вынырнула из коматоза. Чтобы снова нырнуть в него. Бедный мой Фуфлыжник. Хотя нет, он явно уснул на чердаке. Как я ему завидую!

— … и туда входят … влажные… члены Магического Совета! — прокашлялся ректор.

Так, это не я захрапела? Нет-нет-нет!

— …как бы говорит, что «вымени» тебе моем? — расплывалось в сознании.

— Вот так, очень быстро мы перешли к сути моей просьбы!

Я взбодрилась, глядя на часы. Даже стол показался мне подушкой.

— Если вам вдруг станет известно что-то про драконов в Академии. Мало ли вдруг что-то услышите. Или узнаете. Я прошу докладывать сразу мне! — закончил ректор. На часах было уже пять утра. — Не буду вас задерживать! Надеюсь, вы меня услышали?

Глава двенадцатая. В которой меня поймали и не отпускали

Дверь за ректором захлопнулась. Я поняла, что если ко мне еще кто-нибудь придет, голодный дракон ему покажется сказкой! Я просто задушу его, а потом запинаю! А труп спрячу так, что ни одна Инквизиция соберет!

— Вылезай, — выдохнула я, снимая Фуфлыжника. Тот был крайне недоволен и слегка напуган.

«Пук-пук! Я в домике!», — намекнула чешуйчатая задница, прячась под одеялом.

Я легла на живот, зарывшись лицом в подушку. У нормальных девушек сердце болит от любви. А у меня попа! Неправильная какая-то любовь! В голове еще ворочалась «краткая просьба ректора»: «… не хватало, чтобы это случилось в женской «раздавалке!».

Ректор в приливе красноречия не отличался особой дикцией.

Я взбила подушку и легла на нее второй щекой. «… Министерство считает, что может «пердеть» нами, как хочет. Но, есть Устав…».

— Ыыыыы! — простонала я, пряча голову под подушку. Вот, наконец-то отпустило!

«Живет в моем сердце один Инквизитор. И не платит аренду, сволочь!», — на этой мысли я погрузилась в тревожную дрему.

— Аучь! — выдала я, дернувшись от боли.

Мне показалось, что по мне пробежало племя гоблинов. Но это был всего — лишь маленький дракончик. Он отоспался за день. И теперь требовал развлечений, феерического шоу и жонглирования.

 Единственное, чем я могла сейчас жонглировать, так это словами нехорошими.

— Ой! — дернулась я, чувствуя, как когтистая лапа наступила мне на больную попу. — Ыыыу!

«Мама! Ну что такое? Чего это ты такая вялая? А?», — возмущался малыш. «Пять утра — самое время для веселых игр!», — настаивал ребенок. «А то лежишь, как дохлая!», — с укором смотрел на меня Фуфлыжник. «А еще слетала бы и поохотилась бы на котлету! А то ребенок с голоду умирает!», — требовал непоседливый дракончик.

Я честно пыталась объяснить ему, что охота на котлеты — опасна и трудна. Что котлеты быстро бегают. А мама устала. И уже не настолько ловка и сильна, чтобы настигнуть котлету в два прыжка. И уж тем более, чтобы вступить с ней в неравный бой.

Меня доедала совесть. Однажды малыш вырастет и будет охотиться сам. Воображение уже рисовало дракона в синем небе. И крики перепуганных людей: «Дракон!». «Ой, да ладно вам! Смотрите, какой он тощий! Охотится на трусы и котлеты!», — машут рукой старожилы.

А маме придется лично охотиться на мамонтов. Чтобы готовить котлеты. В пропорции один мамонт — одна котлета.

Когда вас доедает совесть, можно просто дать ей в зубы. Что я и сделала.

Чешуйчатые неприятности просто притягивались к тому месту, где они обычно живут. И не слезали с него.

— Так, слезантий с меня! — потребовала я, морщась от боли.

Этот ожог я пыталась исцелить заклинанием. Но он почему-то горел и побаливал.

Обиженный Фуфлыжник был ссажен с меня на одеяло. Я снова прикрыла глаза, стараясь не думать, что спать осталось два часа. Фуфлыжник что-то грыз. Открыв глаз, я выяснила, что это ножка стола. Чавкал он очень аппетитно. Видимо, ему было вкусно.

Успокоившись и возрадовавшись, что ребенок нашел себе занятие, я закрыла глаза. А зря!

— Аааааа! — заорала я, чувствуя, что перед глазами потемнело.