Драконий праздник

Он больше меня не боится, и драконица удовлетворенно фыркает, тыкаясь носом в подставленное пузо. Драконенок довольно курлычет, такие звуки издают только совсем маленькие звереныши, во взрослом возрасте у драконов изменяются голосовые связки, и звериная суть меня реагирует однозначно: складывает крылья, накрывая свое сокровище. Она довольна и счастливая, шершавый язык проходится по пузу, приглаживая шерстку.

В ее мире все спокойно, все нормально. В ее мире, но не в моем.

Нам с Вэйдом надо вернуться как можно скорее, пока его сознание, сознание человека, не уступило звериной сути.

Я снова рычу и раскрываю пламя, начиная обратный оборот. Драконенок запрокидывает голову, глядя на парящую над нами огненную дымку, а потом переводит взгляд на меня. Возвращение в человека — тоже сомнительное удовольствие, пламени разом становится меньше, меня начинает бить озноб. Я вижу, как растворяются в огненной дымке крылья. Как мой сын снова вскакивает на четыре лапы, не понимая, что происходит.  Я заворачиваюсь в первую попавшуюся горелую тряпку, валяющуюся на полу, протягивая ему руку.

— Вэйд… — шепчу. — Вэйд, пожалуйста. Возвращайся ко мне.

И утыкаюсь носом в огромный пылающий нос.

Секунда… две… три… Не знаю, сколько проходит времени, мне кажется, что ничего не происходит безумно долго. Кажется, что он меня не слышит, не чувствует, но я продолжаю звать — раскрывая звериную суть, с которой он знаком. Раскрывая сознание человека — ментально. И в миг, когда отчаяние морозом бежит по позвоночнику, в миг, когда я уже почти готова ему поддаться, над нами вспыхивает сиреневое пламя. Дымка разрастается, накрывая нас, обжигая меня, но я не двигаюсь с места.

Смотрю, как магия окутывает хрупкие крылышки и чешуйки, как образ драконенка тает, как проступают в пламени черты Вэйда.

Миг — и он снова передо мной.

Мой малыш.

Он смотрит на меня, словно не понимая, что случилось, а потом кричит:

— Ма-ам! — и бросается ко мне.

А я бросаюсь к нему, обнимаю собой, всем телом, всеми руками, притягивая к себе. Даже не сразу понимая, что реву. Слезы текут по щекам, а я прижимаю к себе свою драгоценность, своего Вэйда, и, когда в комнату влетает Гроу и бросается к нам, улыбаюсь.

От счастья.

За три часа до праздничного ужина

— Танни, мы здесь лишние.

Гроу повторил это уже раз шесть, но я все равно не могу заставить себя подняться с кровати Вэйда и оставить его одного. Умом понимаю, что муж прав, и вообще-то я никогда не была из тех, кто водит сына за ручку всегда и везде, но сейчас, после того, что случилось… Вэйд заснул очень быстро. Он не просто заснул, он вырубился, а я сидела рядом с ним на постели, точнее, лежала, глядя на то, как ровно поднимается и опускается его грудь, как густые ресницы отбрасывают тень на щеки, и не могла на него насмотреться.

При мысли о том, что могло произойти, что он мог не вернуться, меня продирал такой страх, что начинало трясти изнутри. Я не стучала зубами только потому, что могла его разбудить, а Гроу говорит — уйти и оставить его?

Нет.

Нет.

Нет!

— Танни…

— Я побуду с ним до завтра.

— Ты будешь бегать за ним всю жизнь, если сейчас не дашь просто ему поспать.

— Как ты можешь такое говорить?! — я с шипением развернулась к нему. — Мы чуть не потеряли сына…

— Не потеряли, — Гроу в упор смотрит на меня. — Вот именно, Танни. Он с нами, и с ним все в порядке. И если ты сейчас через это не перешагнешь, будешь всю жизнь с ним носиться.

— И что в этом плохого? — интересуюсь я все так же шепотом, правда, на этот раз сжимаю руки в кулаки. — Ах, да. Я забыла, ты же из тех, кто учит справляться со страхами радикально: мордой в бассейн, в открытый лифт на огромную высоту. Все так просто, правда?

Гроу плотно сжимает губы, разворачивается и уходит. После чего в комнате воцаряется тишина, а я снова поворачиваюсь к Вэйду.

С ним действительно все в порядке. Медики, которые с ним носились, подтвердили, что все показатели в норме, и что повторный оборот в ближайшие несколько месяцев ему не грозит: он израсходовал колоссальные резервы своего пламени. Пламени, которое сочетает в себе все четыре стихии.

Впервые за всю историю нашего мира.

Разумеется, информация разглашению не подлежала, но я даже не представляла себе, что будет потом, когда об этом узнает Совет. Мировое сообщество иртханов. И прочая, прочая, прочая… Возможно, дело было в том, что с моей кровью изначально что-то пошло не так, то есть мне влили кровь пустынника, а потом мне делали переливание от Рона, но я получилась истинная.

А мой сын… точнее, наш…

Мы с Гроу создали не просто новую жизнь. Мы создали совершенно уникального драконенка, чья сила пока не поддается описанию.

Буквально.

— Танни. Можно к вам? — В спальню к сыну заглядывает Леона.

Сейчас я в ее джинсах и свитере, потому что от моей одежды ничего не осталось. От Гроусмокинга, кстати, тоже.

— Можно, — говорю я и сажусь на постели, когда сестра подходит.

— С ним все будет в порядке, — обещает она.

— Ты уверена?