«Драконий Всадник» (СИ)

— Что же заставило тебя так страдать, дорогая? — отложив лопаточку, которой переворачивала блинчики, она уселась рядом со мной и положив подбородок на руки, серьёзно посмотрела на меня. — Ты с парнем рассталась? — я удивлённо похлопала глазами, а после медленно покачала головой, отрицая. Боже, если бы она знала, что в какой-то степени права. — Тогда что произошло? Ксень, я тебя вовсе не узнаю.

— Мам! — возмущённо вскричала я, со злостью уставившись на неё. Как же меня бесило это имя. — Я Агнесс! Хватит называть меня прошлым именем!

— “Агнесс” это твоё второе имя, а главное “Ксения”, и хватит бесится из-за этого. Иди лучше умывайся и давай украшай квартиру. Без этого совсем нет праздничного настроения! — у меня его не было уже несколько недель, но отчётливо это я поняла как только из жизни исчез Питер. Эх, привыкла я к нему. Привыкла.

Решив послушаться маму, я ушла с кухни, заметив папу. Он задумчиво смотрел на ёлку, которую они откуда-то притащили. Похоже купили где-то неподалёку.

— Я и сам справлюсь, — улыбается он, когда предлагаю свою помощь. Ну ладно, мне же легче.

Войдя в ванную, я тут же посмотрела в зеркало, скривившись. За пару дней я ни разу не расчёсывалась и была похожа на какое-то пугало с соломой вместо волос.

— Кстати, я тебе говорила, что такой цвет волос мне нравится больше, чем вся эта краска, которой ты красишься? — спросила мама, облокотившись на дверной косяк и с улыбкой смотря на меня.

— Никогда не нравился их цвет, — задумчиво протянула я и уже было оглянулась в поисках краски, как заметила, что тюбиков нет. — А где вся краска? — удивлённо смотрю на маму, та, игриво пожав плечами, чмокнула меня в щёку и ушла к отцу в гостиную. — Мам! — возмущённо кричу я, заглядывая в мусорное ведро, — я их недавно купила же, ну!

— Ничего не знаю! — доносится до меня крик из гостиной, а после заливистый хохот. Покачав головой и приказав себе больше не хандрить, я привожу себя в порядок и уже с более-менее нормальным состоянием вхожу в гостиную, заметив уже полностью наряженную ёлку. Мама с папой сидели на диване в обнимку и пили горячий шоколад. Идиллия.

Заскулив, я прыгнула к ним и обняла обоих.

— Мам, пап, я вас так люблю, — ну вот, меня пробило на обнимашки. Но, кажется, родители не были против. Наоборот, папа улыбнувшись, схватил меня в охапку и посадил к себе на колени, прижимая к груди, а другой рукой приобнимая маму, которая положила голову мне на плечо.

— Я по вам ужасно скучаю, — прошептала я, прикрыв глаза и вдыхая в лёгкие запах отца. Он всегда пах дорогим одеколоном и маминым печеньем. О, этот запах от него не отнять.

— Ты моя девочка, — просюсюкала мама, потрепав меня по щеке, — мы тоже скучаем.

— Но ты помнишь, что сама изъявила желание жить одна? — папа включил свою напускную строгость, посмотрев на меня.

— Угу, — промычала я, греясь в родных объятиях.

— Поэтому не жалуйся. Ты же Монтгоммери, а мы не скулим! — хихикнув, я кивнула.

Погревшись в объятиях ещё пару минуток, я слезла с дивана и, оставив влюблённую парочку ворковать, вернулась к себе.

***

Вечером я не нашла ничего умного, как забраться с ногами на кровать и залезть под одеяло, свернувшись в комочек. Как бы я ни старалась — мысль о том, что чего-то мне не хватает, одолевала меня, убивая изнутри.

Нет, я не любила Певенси, страдая от неразделённой любви на расстоянии. Просто я привязалась к нему настолько сильно, что осознание того, что больше не увижу его была сродни мысли о смерти. Чёрт, пора бы и забыть, расслабится, а мне всё хреновее и хреновее. Чёртов Питер Певенси, ну ты у меня получишь!

Когда до меня дошло, что от меня он ничего никогда не получит, я тихо взвизгнула, закусив губу.

«Чёртов Питер, — думала я, — Как же я скучаю!»

Кто же мог подумать, что моя жизнь изменится из-за него? Да никто!

«Скучаю. Очень. Сильно. Скучаю.»

Возможно, когда-нибудь я влюбилась бы в него, ведь в него не влюбиться просто невозможно, если бы он остался… но это уже совсем другая история. И, к моему сожалению, в ней слишком много «если».

«А влюбился бы он в меня?», вздрогнув от такой мысли, я носом уткнулась в подушку, вспоминая о том, как укрывала его своим пледиком четыре дня назад.

Потребовалась ровно минута, чтобы сбегать в гостиную и стянув плед с кресла, укутаться в него и вдыхать противный запах пыли, надеясь на то, что от него будет пахнуть Питером. Нет, не знала бы настоящую причину, подумала бы, что влюбилась. Но сердце упорно молчало на этот счёт, извергая кучу боли только потому что его лишили ценной частички — Питера Певенси, который, кажется, мог бы стать мне другом.

«Питер, уйди, я больше не хочу о тебе думать», подумав об этом, усмехаюсь. Боже, во что я превращаюсь?

Пока я придавалась собственным страданиям, ветер за окном завывал с огромной силой из-за чего трещали окна. Посильнее укутавшись в плед я открыла окно на распашку, вдыхая морозный воздух. Пару снежинок ударили мне в лицо.