Драконники Света и Тьмы (СИ)

— Вообще-то всё, что я люблю делать, я мог лишь до похищения. Теперь — нет; только сплю, ем да работаю. Никаких развлечений, ну, кроме как изредка книжку почитать или в Интернет залезть с рабочего компьютера… А вот когда-то… — Его взгляд плавно переместился вверх и уткнулся в потолок помещения. Вилле, похоже, вспоминал свои любимые занятия, теперь уже недоступные или даже недозволенные.

— Весной я любил собирать сосульки и раскладывать их в морозильнике по длине, а когда становилось тепло, — прыгать по лужам… Летом я любил играть с друзьями в волейбол, ловить и потом отпускать бабочек, а ещё — ходить на пикники. У меня было любимое место для пикника — на берегу реки, которая протекала рядом с моим городом… А однажды — месяца за два до похищения — мне пришлось проводить пикник прямо на обочине шоссе… Осенью я собирал листья, упавшие с деревьев, составлял из них причудливые картины и гербарии, а бывало, просто раскладывал по оттенкам… Зимой я просто любил гулять, видеть только белый снег да голубое небо… А во все остальные времена года я обожал гулять под дождём, особенно — без зонта. Теперь всего этого нет. Я будто и не жил последние шесть лет…

— Так тебе всего двадцать два? — удивился я. — Я думал, тебе как минимум двадцать пять…

— Да? Впрочем, я не удивлён. Здесь каждый год представляется тремя, а иногда — и пятью; и иногда мне кажется, будто я в шестнадцать лет был приговорён к пожизненному заключению, которое отбываю здесь, в лаборатории. И не убежать теперь…

— Совсем, что ли? — спросил я.

— Да убежать-то возможно, только куда я пойду? До дома, простите, через полконтинента переться; а потом — что делать? Денег у меня нет, документов — тоже, школу я так и не закончил, в университет так и не поступил…

— Ты знаешь, с кем борются викинги? — перебил его я.

— Да, — ответил Вилле. — С драконниками. И ты, очевидно, один из них.

— Вилле, послушай, что я сейчас тебе скажу. Ты на стороне викингов только формально. Всё на самом деле определяется тем, за кого ты — душой и сердцем, может быть, даже умом. Понимаешь?

— Да, — кивнул он.

— Так за кого ты? Вернее, против кого?

— Я? Против них. — Он взглянул мне в глаза, подумал и добавил: — И за вас.

— Ты можешь и не возвращаться домой, если решишься убежать, — сказал я. — Ты можешь рвануть отсюда куда-нибудь, — куда сможешь, — а там — открыть свою ферму драконов. Тебе не откажут. Позволили же мне начать это дело в тринадцать лет…

— А сейчас тебе сколько? — спросил он.

— Мне? Почти пятнадцать. Попробуй, Вилле. У тебя получится. Непременно.

— Я… я попробую, — произнёс он с секундной паузой. Поднялся. — Обещаю.

И он нетвёрдой походкой направился к выходу.

А я привалился к стене и почти моментально провалился в сон…

3

Вилле приходил трижды в день — утром, в полдень и вечером — приносил мне еду. И мы не упускали возможности немного поболтать о том, что в тот или иной момент нас больше всего волновало.

— …Вот скажи мне, — спросил Вилле на второй день моего заключения, когда скромный ужин (снова чипсы, но на этот раз — с сыром) был уже съеден, а вода — выпита, — что ты такого сделал, что викинги так тебя невзлюбили? Чем ты им насолил-то?

— Ну, во-первых, я драконник, — ответил я. — И уже за одно это они готовы меня убить. Понятия даже не имею, что их останавливает. Сильно удивлюсь, если — мой возраст…

— Ну да, я бы тоже удивился, — вежливо поддакнул Вилле.

— А во-вторых… — Я вздохнул и отбарабанил новому другу демо-версию истории с профессором Хегленом и Четвёртым Кристаллом. Вилле выслушал мой краткий монолог с таким заинтересованным видом и горящими глазами, с какими обычно читают хороший приключенческий или фантастический роман, в крайнем случае — слушают аудиокнигу.

— Круто, — сказал он, когда я закончил. — Себе бы такого захотел, — чтобы: драконы, романтика, экшн… Это было бы намного лучше, чем сейчас.

— Опять ты о своём, — пробурчал я.

— Ну да. А о чём ещё?..

— Не знаю. О чём-нибудь…

— В школе мне нравились такие предметы, как математика, физика, информатика, — вдруг сказал Вилле, устремив взгляд в потолок, что являлось характерным признаком его мысленного «погружения в прошлое». — Мне почему-то казалось, что с числами, функциями, системами работать намного легче, чем со всякими там подтекстами, эмоциями и тому подобной гуманитарной дребеденью, — хотя бы есть что измерять… Вот компьютеры мне нравились особо: там вообще — одни программы; для работы используются готовые алгоритмы; ну и так далее…

— Спасибо, у меня есть некоторые познания в информатике, — произнёс я.

— Очень рад. Тем лучше… Здесь мои знания, конечно же, пригодились, но любимым делом — в истинном значении этого словосочетания — я не занимаюсь…

— Вилле!

— Всё, всё. Понял. Молчу.

— А изменить ты ничего не пробовал? — спросил я. — Даже не пытался?