Драконоборец

Рыцарь не без труда увернулся от заостренного кола, которым великан надеялся проткнуть его, словно копьем, и быстро отступил к скале.

«Давай! – яростно думал он. – Иди сюда, мерзкая образина!»

Великан прыгнул вперед. И тут, должно быть, у Филиппа сдали нервы, потому что камень, который он должен был столкнуть врагу на голову, глухо ударился о землю в двух шагах от людоеда.

Ричард запаниковал и тоже совершил ошибку – вместо того, чтобы увернуться от удара, попытался отразить направленный на него кол мечом, как если бы это было обычное копье, забыв о силе своего противника. Лезвие меча отскочило в сторону, оставив на хорошо закаленном дереве лишь безобидную зарубку, а острый конец кола со страшной силой ударил рыцаря в грудь. Ричарда отшвырнуло на целую сажень, и он крепко приложился головой о каменный навес. Не будь на нем прочного шлема, голова, скорее всего, раскололась бы от подобного удара, как спелая тыква, но даже сейчас Ричард увидел тысячи слепяще-белых искр, разом вспыхнувшие у него перед глазами. Грудь болела так, как будто от удара великана у него лопнули легкие. Он хватал воздух ртом, в ужасе чувствуя, что не способен сделать вдох.

Людоед торжествующе оскалился и поднял кол, намереваясь пришпилить упавшего врага к земле, как бабочку, но тут Филипп с истошным воплем налетел на великана сзади и воткнул в его толстое, заросшее рыжим волосом бедро тот самый нож, которым он обычно чистил рыбу.

Великан коротко взревел и удивленно обернулся. Даже Ричард поразился такой глупой храбрости. Ну ладно еще меч, но нож? Для великана это – все равно что укол булавкой… Хотя, конечно, неожиданный укол булавкой – это тоже очень неприятно.

«Что же ты делаешь, дурак!.. Он же тебя сейчас убьет!» - пронеслось в голове у Ричарда. Великан развернулся к новому противнику и отшвырнул Филиппа, словно тряпочную куклу, одним пинком ноги. Ричард яростно дернулся, пытаясь встать, чтобы хоть чем-нибудь помочь Филиппу, хоть и понимал, что не успеет – кол не мог проткнуть его кольчугу, но через рубашку Филиппа пройдет легко, как нож сквозь масло…

И тут Ричард неожиданно увидел Ригеля, прыжками мчащегося через поле. «Еще один идиот!» - мелькнуло в голове у рыцаря. Но Ригель, видимо, сообразил, что ни за что на свете не успеет добежать до места схватки раньше, чем великан добьет Филиппа, и, заверещав от ярости, изо всей силы оттолкнулся от земли…

И полетел.

Смотрелось это так, как будто в людоеда выпустили камень из пращи. Мгновение назад их с Ригелем разделяло больше двадцати шагов – а теперь он внезапно оказался прямо у него над головой, издавая пронзительные боевые кличи и шипя, как разозленный кот.

Филипп издал гортанный, разом торжествующий и удивленный вопль. Великан попятился и попытался ударить дракона своей палкой, но Ригель так ловко извернулся в воздухе, как будто в его теле вовсе не было костей - лёгкий, как чёрная шелковая лента, и стремительный, как атакующий добычу сокол. Он набросился на людоеда и вцепился когтями ему в лицо. Великан бросил палку и вскинул поросшие рыжим волосом ладони к голове, пытаясь уберечь глаза и оторвать от себя взбесившегося дракона, но Ригеля там уже не было. Рванув врага когтями, он тотчас же взлетел снова, и на этот раз бросился великану на загривок. Он кусал, царапал и рвал своего врага острыми черными когтями, ни на секунду не забывая постоянно двигаться и носясь вокруг полуслепого, залитого кровью из многих укусов и царапин людоеда, как ополоумевшая летучая мышь. Лес оглашал жуткий, полный злости вперемешку с болью рев взбешенного и, кажется, напуганного великана.

«Надо помочь Ригелю» - подумал Ричард и, собрав все силы, попытался встать. Но грудь опять рвануло болью, в глазах потемнело, и Ричард не ощутил, как снова опрокинулся назад.

… Ригель тыкался носом ему в подбородок, тихо ныл и вопросительно заглядывал ему в глаза. Сейчас ни за что нельзя было поверить, что это - то же самое страшное существо, которое пару минут назад разделалось с огромным, страшным людоедом, как будто это был самый обычный человек. Филипп сидел с ним рядом на земле, и глаза у него тоже были на мокром месте. Ричард вдохнул - и ощутил острую боль в груди. Так-так, похоже, пара ребер сломано. Проклятый великан хотел проткнуть его своим колом, но крепкая кольчуга выдержала. Хотя чувствовал он себя так, как будто в грудь ударило стенобитным тараном.

- Людоед сбежал?.. – чуть слышно спросил он.

- Нет, не сбежал, - сказал Филипп сдавленным голосом.

- Так что же, он…?

- Он сдох! Ригель перегрыз ему горло. Крови было – разливное море.

- Хорошо… - выдохнул Ричард.

Увидев, что рыцарь, наконец, пришел в себя, дракончик взвизгнул от восторга, облизал его лицо шершавым и горячим языком, и от избытка чувств начал носиться по прогалине. А Филипп издал судорожный всхлип - и, уже не стесняясь, разревелся.

"Вот же дурачок, чего теперь-то плакать..." - удивился Ричард. Он протянул руку, нащупал ладонь Филиппа и ободряюще сжал её.

- Ты что, оплакивать меня решил? - с усмешкой спросил он. - Я ведь не умираю. Подумаешь, ребра... Все срастётся.