Драконоборец из Меребартона (ЛП)

Драконоборец из Меребартона

Я чинил мой ночной горшок, когда они явились, чтобы рассказать мне о драконе.

Починка ночного горшка — дело, которое может показаться пустяковым, хотя бы потому, что любой жестянщик справляется с ним без труда, а ведь жестянщики не очень смекалистые ребята, коль занимаются подобным. На самом деле всё не так просто. Вы должны просверлить несколько очень маленьких отверстий в обломках, затем продеть в эти дырочки короткие отрезки проволоки и крепко–накрепко скрутить их концы, как можно плотней соединяя части между собой, ведь ваша цель — водонепроницаемость. Чтобы всё это провернуть, вам необходимо прежде всего по–настоящему хорошее сверло — тонкое, очень острое прочное сверло. Ещё вам понадобится верный глаз, куча терпения и как минимум три пары твёрдых рук. Жестянщик, когда я отправился к нему с горшком, запросил за работу четвертак. Свободен, сказал я ему, сам всё сделаю. Едва начав, я понял, что некоторые вещи всё–таки должны делать специалисты.

Ирония судьбы.

До чего же глупо с моей стороны было его разбить! Вообще–то, меня не назовёшь неуклюжим. Просто я споткнулся в темноте, вот в чём дело. «Тебе следовало бы зажечь лампу, ты так не думаешь?» — сказала она. Я справедливо заметил, что долгими летними вечерами в лампе нет необходимости. Она ухмыльнулась. Вид у неё при этом был довольно глупый. Я не думаю, что она до конца понимает, в каком хрупком равновесии застыло наше финансовое благополучие. Мы не нуждаемся, нет, ничего подобного. Ни разу ещё не вставал вопрос о том, чтобы продать кусок земли или влезть в долги. Просто если мы начнём без нужды тратить деньги на масло для лампы, жестянщиков и прочую ерунду, то рано или поздно нам начнёт досаждать пока ещё почти незаметное снижение наших доходов. Временное, разумеется. Трудные времена пройдут, скоро у нас всё будет как нельзя лучше.

Как я уже сказал, ирония.

— Пришёл Эбба, — сообщила она. — Он хочет тебя видеть.

Могла бы и догадаться, что я занят.

— Придётся ему зайти попозже, — огрызнулся я. Губами я сжимал три кусочка проволоки, так что вышло неубедительно.

— Он говорит, что это срочно.

— Прекрасно, — я отложил горшок, — назовём это так, неважно, что это был уже не горшок, но лишь бессвязные воспоминания о горшке, кое–как скреплённые проволокой, подобно кольчугам наших противников при Аутремере. — Скажи ему, пусть поднимется.

— Он не войдёт сюда в этих его сапогах, — отрезала она, и по её тону я сразу понял, что действительно не войдёт. — И почему бы тебе не бросить это? Ты понапрасну тратишь время.

Женщины нетерпеливы.

— Жестянщик… — попытался объяснить я.

— Вот эта часть сюда не подходит.

Я оставил всё на полу в подчёркнутом беспорядке, прошёл мимо неё не глядя и спустился по лестнице в большой зал. «Большой» в данном случае понятие сугубо относительное.

Мы с Эббой понимаем друг друга. Во–первых, он практически того же возраста, что и я — ну да, я на неделю моложе, и что с того? Мы оба выросли, безмолвно стыдясь своих отцов (его отец Оссун был самым ленивым человеком в поместье; мой — не лучше), и мы оба втайне разочарованы нашими детьми. Он получил свою ферму незадолго до того, как я вернулся домой из–под Аутремера, так что мы оба приняли на себя ответственность за свои судьбы примерно в одно и то же время. Я не питаю никаких иллюзий на его счёт и не воображаю, что он заблуждается на мой. Он среднего роста, лысый и худой, сильнее, чем выглядит и умнее, чем кажется. Когда я был мальчишкой, он устанавливал для меня мишени и собирал стрелы; и никогда ничего не говорил, просто стоял рядом со скучающим видом.

Когда он вошёл, у него было такое выражение лица… Он сказал, я не поверю в то, что он собирается мне сообщить.

Хм, похоже, он судил по себе, ведь у него напрочь отсутствует воображение. Даже когда он пьян в стремя, в его случае это означает «пьян до слёз». Но если у вас сложилось впечатление, будто Эбба — это то, что она называет «в целом ни рыба ни мясо», то вы ошибаетесь, таким он бывает довольно редко. Примерно два раза в год, если быть точным. Я понятия не имею, чем обусловлены эти два раза, и, разумеется, не спрашиваю. Два раза в год он забирается на сеновал с семилитровым кувшином, и выползает только когда опустошит его подчистую. В общем, я хочу сказать, что он обычно не склонен видеть то, чего на самом деле нет.

— Там дракон, — сказал он.

В своё время Оссун, его отец, тоже видел всякие странные и удивительные вещи.

— Не будь идиотом, — ответил я.

Он молча смотрел на меня. Эбба никогда не спорит, ему это ни к чему.

— Ну хорошо, — сказал я, и слова эти кое–как выбрались наружу, подобно толстяку, что едва просочился в узкий дверной проём. — Где?

— Под Меребартоном.

♜♜♜

Краткое отступление на тему драконов.