Драконова Академия. Книга 4 (СИ)

Мысли проносятся в голове в считаные секунды, и я проваливаюсь в раскрывшееся передо мной пространство, чтобы вылететь с другой стороны. Буквально: падая, я проезжаюсь ладонями по траве, по земле, спасая свой нос от приобретения экзотической горбинки, и торможу прямо перед козоовцой, или юккой. Которая раздраженно смотрит мне в глаза и говорит:

— Бмэээк.

Маленькие рожки и длинная кучерявая шерсть, глаза-бусины. Крупные, коричневые. Зверюга смотрит на меня и повторяет:

— Бмэээк!

Бмээээк! Бмээээк! Бмэээк! Бмэээк!

Это доносится со всех сторон, юкки как-то нервно дергают куцыми хвостами, носятся туда-сюда, я замечаю столпотворение животных вокруг чего-то, лежащего на земле. Пастух в темном плаще с капюшоном стоит чуть поодаль, и вокруг нас вдруг становится невыносимо темно. Настолько невыносимо, словно следом за мной просочилась магия из портала, от алтаря Горрахона. Я даже испугаться не успеваю, когда меня накрывает холодом. В точности так же, как в мире, который я считала родным. Искрящиеся серебряные молнии пронзают небо, юкки с воплями бросаются врассыпную.

Открывая мне то, вокруг чего они толпились. Тело, то есть, скелет, обтянутый кожей. Точнее, то, что было пастухом. В грубой холщовой рубашке и штанах, из рукавов торчат скрюченные кисти рук, из брючин — кости ног, уходящие в протертые местами башмаки. Вопль застывает у меня в груди, кажется, вместе с сердцем.

А потом тот, кого я приняла за пастуха, оборачивается.

Высокий, длинные темные волосы. Темная одежда, почти сливающаяся с черным плащом, он двигается, как сама тьма. Словно сгустившаяся вокруг нас суть Загранья перетекает в него, или он перетекает в нее, стирая границы перехода. Он выглядит старше, но он поразительно похож на Валентайна. Тот же разлет бровей, тот же прищур. Та же хищная пронзительная аура, вытряхивающая изнутри все тепло… таким я увидела Валентайна впервые.

Эта мысль проносится вспышкой в сознании, мгновением. Рваной молнией.

Точно такая же ударяет в не успевшую вовремя метнуться в сторону юкку, разнося ее в пыль. Адергайн Ниихтарн протягивает мне руку и произносит с улыбкой:

— Ну здравствуй, Лена.

Конец первого тома