Драконовы сны

Казавшийся бесконечным спуск закончился в огромном зале, очертания которого скрывала темнота. Все трое так устали, что буквально валились с ног. Жуга прошёлся вдоль стены, угрюмо созерцая череду входных отверстий – старая гора была источена, как трухлявое дерево. Хансен нерешительно покосился на мешки.

– Заночуем прямо здесь или поищем место получше?

– Везде одинаково, – гном сплюнул. – Разве на глубине чуть теплей. Тащите одеяла.

Жуга насчитал восемь проходов, после чего остановился и вернулся.

– Если Ашедук ушёл туда, – сказал он, – то нам его не отыскать.

– Не впадай в панику, – гном стащил башмаки и разминал уставшие ступни. – На верхних горизонтах разветвлений особенно много. Это чтобы не бродили чужаки. Опять же, стражу выставлять не надо.

Жуга с сомнением покосился в сторону туннелей.

– Однако так и в самом деле затеряться недолго. Не хотелось бы соваться туда наобум. Ты в самом деле сумеешь отыскать дорогу?

– Не беспокойся. Я вас выведу, если меня, конечно, не прихлопнут.

– А если прихлопнут? – угрюмо спросил Хансен. – Что нам тогда делать?

Орге смерил его пристальным взглядом, прикрывшись от огонька свечи. В кромешной тьме расширившиеся зрачки дварага казались двумя тёмными провалами.

– Значит, у вас теперь есть повод прикрывать мне спину, – наконец сказал он. – Что делать? Оставляйте метки: делайте следы, коптите стену… Что угодно делайте, лишь бы запомнить путь. Воспользуйтесь своим уменьем наконец, волшебники несчастные. Как рты кому затыкать, так первые.

Хансен потупился. Ничего не ответил.

Они распаковали провизию и в молчании перекусили вяленой бараниной и сваренной загодя, теперь уже холодной кашей, после чего стали укладываться на ночлег.

* * *

– Он был душой нашего отряда. Основой. Фундаментом. Я тогда не понимал, я думал о другом. Но остальные были не в счёт: Орге был проводником, а я, ну просто… Просто шёл. Я только сейчас понимаю, что он значил для меня. Это как рука или нога – не очень-то их замечаешь, когда они есть. И ты… И только ты со мной теперь. Наверное, ты не понимаешь меня. Не знаю, откуда он брал силы, чтоб смеяться. Ёрничал. Грустил. И всякий раз поддерживал меня, когда мне было худо, думал за меня, не спал, когда мне не спалось. Зачем – не знаю. Он обещал стать моим учителем, но я никогда не замечал, как он меня учил. А он меня учил всё время, постоянно. Вильям когда-то говорил: бумага стерпит. Был прав, наверное, дурацкий рифмоплёт. Бумага стерпит, да, бумага всё запомнит. А как мне вспомнить то, что он мне говорил?

Три дня мы шарахались по этим чёртовым подземным лабиринтам. Все свечки догорели. Кончилась еда. А мы всё шли и шли… Ах, Олле, Олле, маленький подлец! Я долго думал, что означает его ответ, что следующую ночь мы встретим в темноте. Ну да, а где ж ещё? – подумал я, ведь глупо ожидать чего-нибудь другого. Но как я мог забыть, что все его ответы на деле означали не то, что мы в них слышали! Совсем не то… Ты слушаешь меня? Скажи что-нибудь!

Ведь ты же слушаешь?

Ответь…

* * *

– Эй, кто здесь? Жуга, ты, что ли?

– Я.

Зашуршало одеяло. Хансен сел и вытаращился в темноту.

В тесном закутке, где этой ночью троица расположилась на ночлег, было сухо и тепло. Десятки вёрст запутанных подземных коридоров остались у них за спиной. Силуэт травника едва заметно выделялся на фоне сероватого мерцания, как утверждал Орге – светящейся краски, нанесённой на стену скавенами. Хотя Жуга не исключал возможности, что это мог быть какой-нибудь светящийся лишайник. Всё могло быть в этих пещерах – всё, что можно и чего нельзя было придумать.

Всё могло быть.

– Ты не спишь?

– Не сплю.

– Какого чёрта… – он отбросил одеяло. – Нет, ну это совсем никуда не годится! Третью ночь сидишь без сна. С ума сошёл? Ложись сейчас же.