Драконовы сны

Все три дня, проведенные в Лондоне, Жуга прожил в гостинице довольно далеко отсюда, на улице с названием «Олд Черч стрит». Компанию ему составила одна лишь Герта, остальные моряки, предвидя долгую опасную дорогу, расслаблялись в меру сил, умения и средств. Торговые дела с общего согласия препоручили Яльмару. Тил предпочел остаться с Риком и почти не сходил с корабля. Хельг, Сигурд и Веревка предприняли большой поход по кабакам, по завершении которого неугомонный Хельг обнаружил поблизости дом свиданий с приемлемыми ценами, и три приятеля почти двое суток не вылезали оттуда. В итоге там же обнаружился и Грюммер. Грюммер, кстати, оказался в этом смысле исключением из правил — два других голландца предпочли пьяной пирушке тихие вечера у огня. Ашедук и Орге тоже выбирались в город пару раз, но где они были и что делали, осталось неизвестным. Один лишь Арвидас никуда не пошел. Он уговорил Яльмара нанять троих рабочих, чтобы привести в порядок расшатавшийся набор бортов и такелаж, и теперь присматривал за ними. Сегодняшняя вылазка в таверну «Якорь» была, как говорил Винцент, «на посошок» — к утру было намечено отплытие.

За разговором травник не заметил, как съел все, что было на сковородке. Не без помощи Герты, конечно. Голод не утих, желудок стосковался по горячему. Похлебка была скверной, пиво жидким, а хлеб черствым. Яичница с сыром и луком оказалась как раз тем, чем нужно

— Слышь, Яльмар, закажи-ка еще.

— Еще? — Яльмар одобрительно хлопнул Жугу по спине. — Хо-хо, да я гляжу, ты совсем ожил! Эй, как там тебя… Еще вот этого. Да смотри, чтоб глазки…

— Да хрен с ними! Пусть лучше сыру побольше положит.

— Как хочешь. На вот, выпей пивка. Тебе надо подкрепиться.

— Подкрепиться, — помолчав, сказал Жуга. — Да. Подкопить немного сил…

… сил не было даже чтоб пошевелиться. Сознанье возвращалось медленно. Мир, разлетевшись на осколки, не спешил собираться обратно. Боль угнездилась везде — в животе, за глазами, в руках. В голове неприятно зудело, в висках и под самой макушкой; нестерпимо хотелось сунуть палец в ухо или в глаз и почесать череп изнутри. Снаружи доносились голоса, скрип весел. Палуба плавно покачивалась. Судорожно сглотнув пересохшим горлом, Жуга разлепил запекшиеся веки и с коротким стоном открыл глаза.

— Очнулся! — послышался голос. — Он очнулся! Тил, принеси воды.

Мелькающие тени медленно сложились вместе. Проступило лицо. Герта.

— Где… мы?

— Спаслись, — Гертруда наклонилась ниже, всматриваясь травнику в глаза. — Буря угнала нас на север… Как ты себя чувствуешь?

— Бывало и хуже, — травник приподнялся на локте. Огляделся. — Где мы сейчас?

— Обходим мыс Норт-Форленд, скоро будет остров Шеппи. Ты был без сознанья больше четырех часов.

— Черт… Неужели так долго? Помоги мне встать. Голова…

— Тошнит? — тревожно спросила Герта. — Надо лежать.

— Перетерплю.

Он глубоко вздохнул, прочищая легкие, закашлялся и задышал ровнее. В груди слегка покалывало. Тил принес воды. Жуга пил долго, мелкими глотками, чувствуя, как постепенно уходит медная горечь с языка. С наслаждением ополоснул лицо. Откинулся назад на шкуры. Овчина под ним нестерпимо воняла.

— Меня рвало?

— Немного. Удивительно, как ты вообще не лопнул от такой нагрузки. То, что с тобой стряслось, способно кости размолоть в муку. Если будешь вытворять такое, долго не протянешь.

— Плевать, — травник приподнялся и медленно встал, опираясь о борт. Тронул корку запекшейся крови под носом. Поморщился. — Это все же лучше, чем подохнуть в песках вместе с кораблем. Бр-р, как представлю…

— На, выпей, — Герта протянула ему плоскую фляжку синего стекла, — это тебя подбодрит.

Жуга отстраненно выдернул пробку, выцедил из горлышка сквозь зубы холодную терпкую сладость, коротко глотнул и закашлялся. Посмотрел фляжку на просвет. Жидкость внутри была густой и маслянистой.

— Что это?

— Ликер. Шартрез.

Мир вокруг казался каким-то зыбким и ненастоящим. В голове звенело. Жуга на мгновение закрыл глаза и сжал в руке бутылку, словно гладкость плоского стекла была способна вновь вернуть его в реальность. Помедлил, отхлебнул еще, прочувствовал, как растекается в желудке вымороженный бенедиктинцами сладковатый жидкий огонь, и с одобрительным кивком вернул бутылку Герте.

— Крепкая штука. Я раньше только слышал о нем. Нету ничего перекусить? Только не надо колбасы, я на нее уже смотреть не могу.

— Съешь изюму.

Изюм додумался захватить все тот же Яльмар — варяг любил сладкое как мальчишка, хотя и знал меру. Спутники Яльмара за глаза посмеивались над этой его причудой. Жуга, в отличие от других, воспринимал эту его слабость более спокойно. Не было особой разницы — изюм ли, сладкий хворост, любекские марципаны, брабантские вафли или простецкие пончики и гугельхупы, которые пекла Агата — Яльмар никогда не упускал возможности хоть как-то разнообразить пиво и простецкую еду. Жуга с благодарностью принял горсть разбухших в кипятке сушеных ягод и принялся жевать.

Гертруда отвернулась к морю, нерешительно покусывая губы. Травник искоса бросил взгляд на ее лицо. «Когда же она успевает бриться?» — некстати вдруг подумалось ему.