Драконы

Барроу был верзилой с узким лицом и тяжелой шапкой черных волос, которые росли на голове, на шее и между лопатками. Его родиной были Северные Острова, и ему пришлось покинуть родную землю совсем молодым, чтобы избежать одной войны, но лишь для того, чтобы принять участие в другой. Когда он перебрался в новую для себя страну, там как раз в это время начался крупный и затяжной гражданский конфликт, и волей-неволей он оказался в него втянут. В течение последующих лет на него обрушивались многочисленные беды и несчастья. Но он уцелел в боях, и когда стал увольняться из рядов Армии Центра, благодарная страна предоставила ему не только гражданство, но и расплатилась золотыми монетами. Барроу купил себе железнодорожный билет в один конец — он нацелился найти свою судьбу в диких землях. Его путешествие по Западной железной дороге закончилось в одном новом городке, который совсем недавно вырос в степи, — местность эта славилась стадами гираксов и залежами драконьих костей. Здесь он приобрел пару отличных верблюдов, запасся продуктами, чтобы съестного хватило на шесть месяцев одиноких скитаний, и, вооруженный лопатами и готовый свернуть горы, отправился в путь — в омытые земли.

Соскальзывая вниз со своего верблюда, он скомандовал:

— Стоять.

Животное негромко фыркнуло и встало, переступая копытами и пытаясь принять удобное положение.

Барроу опустился на колени и осторожно потрогал драконий коготь — тот, что лежал посредине. Древний, как этот найденный предмет, великан по собственному горькому опыту знал, что даже самый обветшалый коготь бывает таким острым, что им можно пораниться. Как и то, что ископаемые зубы могут проткнуть самые толстые кожаные перчатки, а края огромных чешуй — опаснее полотна пилы, наточенного самым твердым камнем.

Коготь был насыщенного ярко-фиолетового цвета — явный признак хорошей сохранности. При помощи любимой маленькой кирки Барроу раскопал аргиллит вокруг и узрел коготь во всю его длину, а также место, где он крепится к передней лапе. Пусть Барроу и не был образованным человеком, но дело свое он знал хорошо: перед ним — крылатый дракон, одно из тех чудовищ, что некогда обороняли небо над исчезнувшим ныне морским побережьем. Гигантская лапа предназначалась для того, чтобы хватать. По-видимому, драконы использовали свои четыре лапы точно так же, как это делают хитрецы и плуты, чтобы удерживать жертву, а также для других простых манипуляций. Такие пальцевые когти всегда были в цене, но за толстый коготь с большого пальца — Коготь Бога — любой покупатель выложит монеты, даже не задумываясь. С наступлением ночи Барроу продолжал раскопки при слабом свете коптящего костерка, ковыряясь в аргиллите и отбрасывая его в стороны до тех пор, пока не открылась вся конечность — лапа, обращенная подошвой вниз, такая большая, что на нее можно было встать. Пролежавшая целую вечность в земле, она все равно отливала тусклым красным цветом — из-за чешуи.

Этот человек не сомкнул глаз. Лишь только рассвело, он, повинуясь предчувствию, сделал с полдюжины больших шагов вверх по канавке, втыкая лопату в то, что выглядело как нагромождение обыкновенной глины.

Лопата у него была крепкая, из отличной стали, но глухой звук возвестил — то, что находится внизу, намного крепче.

Барроу брался то за лопату, то за большую киркомотыгу: он работал ловко и быстро, так что утро у него ушло на откапывание огромного участка спины дракона — несколько кинжалообразных позвонков торчало примерно из трех десятков громадных пластин красноватой брони.

Выбившись из сил, он сделал перерыв — наелся досыта и выпил всю оставшуюся воду. Затем, вспомнив о том, что его верные верблюды тоже голодны и, наверное, хотят пить, он повел обоих вниз по канавке, нашел ровное место, где росла полынь, а в мелком щелочном озерце стояла жидкость — для человека, пожалуй, слишком противная, чтобы ее пить.

Довольные верблюды и пили, и щипали траву, и бродили повсюду — насколько им позволяли длинные поводья.

Барроу вернулся к своему сокровищу. Дважды он начинал копать в новом месте, и дважды ошибался, ничего не находя. Скорее всего голова чудовища пропала. С головами почти всегда так. Однако он попробовал в третий раз, и удача повернулась к нему лицом. Череп не только сохранился в земле рядом со всей остальной тушей, но он был все еще прикреплен к туловищу — это существо ушло из жизни, когда его длинная мускулистая шея очень сильно рванулась влево.

Смерть была мгновенной — в этом он не сомневался.

Ему попадались образцы и покрупнее, но эта голова — само великолепие. То, что Барроу увидел перед собой, было размером с него самого, вытянутым и изящным, и немного напоминало голову пеликана, только симпатичнее, огромная пасть щерилась частоколом зубов — каждый зуб был больше его пальца. Глаза гигантского дракона исчезли, но остались большущие глазницы — забитые аргиллитом, они нацелились вперед, словно ястребиные глаза. А за ними — черепная коробка, в несколько раз превышающая по размеру голову любого человека.

— Так как же ты умер? — спросил он своего нового приятеля.